С этими словами в комнате воцаряется напряженная, сосредоточенная тишина. Путь вперед теперь ясен, и я чувствую тяжесть надвигающейся бури. Кейс Престон думает, что он неприкасаемый, но он вот-вот узнает, что никто не перейдет дорогу Шаровым, не заплатив за это самую высокую цену.

Пока низкий гул клубной музыки пульсирует на заднем плане, я чувствую, как в моей груди кипит знакомое жжение мести. Я заставлю Кейса заплатить за то, что он сделал с моим отцом, и когда все закончится, он потеряет все, что ему дорого.

Я откидываюсь на спинку стула, глядя на тусклый свет клубных огней, мерцающий сквозь стеклянную стену, на гудение баса, вибрирующее под моей кожей. Месть всегда была медленной игрой, той, которая требует терпения, точности и контроля. Кейс Престон никогда не увидит ее приближения. Он будет думать, что он на вершине, что он неприкасаемый, пока мы не нанесем удар. К тому времени, как он поймет, что его мир рушится, будет слишком поздно.

— Убедитесь, что нет никаких следов, ведущих к нам, — добавляю я, мой голос тверд, когда я смотрю на Артема. — Если Кейс хотя бы почует, что мы делаем, его будет сложнее загнать в угол.

Артем кивает, выражение его лица становится серьезным. — Не волнуйся. У меня есть лучшие люди, которые этим занимаются. Они будут осторожны.

Тимур тихонько хихикает, лениво растягиваясь на диване. — Это будет чертовски крутое шоу. Смотреть, как он извивается, медленно теряя все.

Я ничего не говорю в ответ, мои мысли уже кружатся впереди. Кейс может быть сильным, но его любовь к дочери станет его падением. Это поэтично, на самом деле, использовать то, что он ценит больше всего, чтобы разрушить все, что он построил. Неважно, как силен или безжалостен человек, его сердце всегда предает его. И когда это произойдет, я буду готов.

— Держи меня в курсе, — говорю я, вставая и поправляя куртку. — Это только начало.

Глава 6 - София

Я сижу напротив Джексона, мерцающий свет свечи мягко освещает стол. Он снова говорит о бизнес-проектах своей семьи, о последних сделках, которые заключил его отец, и о том, как слияние наших семей сделает нас неудержимыми. Его голос ровный, отрепетированный, как будто он произносил эту речь уже сотню раз. Может, так и есть. Не то чтобы он был неприятен, но в его словах есть что-то такое пустое, что-то такое... оторванное.

Я вежливо улыбаюсь, киваю в нужные моменты, но мои мысли где-то далеко. Я не могу заставить себя беспокоиться о деталях его бизнеса или о том, сколько денег принесет эта сделка нашим семьям. Единственное, о чем я могу думать, как это неправильно, сидеть здесь с ним, притворяться, что это нормально, притворяться, что меня это устраивает.

Звон его стакана о стол отвлекает меня, и я понимаю, что он задал мне вопрос. Что-то о нашем будущем. Я выдавливаю из себя еще одну улыбку, которая, я знаю, не дотягивает до моих глаз.

— Извини, — бормочу я, — я немного задумалась.

Джексон усмехается, откидываясь на спинку стула. — Не волнуйся. Я понимаю. Все эти деловые разговоры могут быть немного подавляющими. — Он подмигивает, его тон легкий, но в его глазах есть что-то расчетливое. Он не глупый, он знает, что я не полностью вовлечена, но он играет в игру так же, как и я.

Я делаю глубокий вдох, решая, что больше так не могу. Нет смысла водить его за нос, притворяясь, что я этого хочу. Это не так. Такого никогда не было.

— Джексон, — начинаю я, голос мой тихий, но ровный. Его взгляд переключается на меня, в нем вспыхивает любопытство. — Мне нужно быть с тобой честной.

Он поднимает бровь, и на его лице медленно расплывается улыбка. — Продолжай.

Я колеблюсь секунду, подыскивая нужные слова. — Я... не довольна этим соглашением. Этим предложением руки и сердца. Я просто не чувствую, что это правильно для меня.

Его улыбка слегка дрожит, но он не выглядит удивленным. Он, вероятно, уже слышал это раньше, какая-то другая женщина говорила ему, что она не заинтересована. И все же я продвигаюсь вперед, решив быть честной.

— Я тебя не знаю, — продолжаю я. — Брак должен основываться на любви, а не... бизнесе. Я не чувствую ничего подобного по отношению к тебе. Мы едва знаем друг друга.

Джексон не реагирует так, как я ожидаю. Никакого гнева, никакого разочарования. Вместо этого он слегка наклоняется вперед, и улыбка дергает уголок его губ. — Если это так, — говорит он плавно, — то мы узнаем друг друга. Влюбимся.

Мое сердце замирает. Он не слушает. Или, может быть, слушает, но ему все равно. Для него это просто очередная сделка, которую нужно закрыть. Любовь даже не имеет значения, как бы он ни притворялся, что это так. Он полон решимости заставить это работать, хочу я этого или нет.

Я киваю, хотя и не верю ему. — Я просто отлучусь на минутку, — говорю я, отодвигая стул и вставая.

— Не торопись, — отвечает Джексон, его улыбка не дрогнула.

Я отхожу от стола, чувствуя на себе его взгляд, пока иду в туалет. Мое сердце колотится в груди, тугой узел формируется в моем животе. Как только я вхожу в маленькую, тускло освещенную ванную, я делаю судорожный вдох, опираясь на раковину для поддержки.

Я поднимаю глаза, ловя свое отражение в зеркале. Мои длинные светлые волосы идеально падают на плечи, макияж по-прежнему безупречен, но в моих глазах есть что-то, что было там уже несколько недель. Усталость, от которой я не могу избавиться. Грусть, которая засела глубоко во мне, как тяжесть, которую я не могу поднять.

Я смотрю на себя, пытаясь понять, как я сюда попала. Как я оказалась в этой ситуации, будучи принужденной к браку, который я не хочу, с мужчиной, которого я даже не знаю. Я думала, что я сильнее этого. Я думала, что смогу дать отпор, сказать отцу, что это не то, чего я хотела. Вот я, стою в этой ванной, чувствуя, что задыхаюсь под тяжестью ожиданий, которых я никогда не просила.

Джексон не сдастся. Теперь я это вижу. Неважно, потому ли, что я ему искренне нравлюсь, или потому, что этот брак выгоден ему и его семье. Он не собирается отступать.