гаснет, но он быстро восстанавливается, выражение его лица смягчается, словно я ребенок, устроивший истерику. — София, Джексон прекрасный человек. Идеальная пара для тебя. — Он говорит это так спокойно, так обыденно, что мне почти хочется кричать.

Идеальная пара для меня ? Он едва знает Джексона, а я знаю о нем еще меньше, за исключением того, что он подлый и его интересует только то, что он может получить от этой сделки.

Я прищуриваюсь, отказываясь садиться. — Это не обо мне, папа. Ты делаешь это ради бизнеса, а не потому, что считаешь, что он мне подходит.

Его лицо остается спокойным, но в глазах что-то мелькает, может быть, раздражение. — Мы всегда так делали, София. Семья прежде всего. Джексон из хорошей семьи, и бизнес его семьи принесет нам пользу. Ты должна думать об этом как о гарантии своего будущего.

Мой пульс учащается. Больше похоже на обеспечение его деловых сделок. Мой отец всегда был проницательным, когда дело касалось власти и союзов, но заставлять меня вступать в отношения с кем-то вроде Джексона? Такое чувство, что я просто еще одна часть его империи, пешка, которую он готов использовать в своих интересах.

Он откидывается назад, положив руки на подлокотник дивана, как будто разговор уже решен. — На самом деле, — говорит он небрежным голосом, — я как раз обсуждал планы свадьбы с мистером Миллером. Пора начать серьезно думать об этом, и вы с Джексоном тоже должны высказать свое мнение.

У меня пересыхает во рту, и я смотрю на него с недоверием. Это не просто какое-то случайное свидание. Он планирует мое будущее, даже не посоветовавшись со мной, обсуждает мой брак с кем-то, кого я едва знаю. Мысль о том, чтобы быть привязанной к Джексону, о том, чтобы быть вынужденной на жизнь с ним, заставляет меня чувствовать себя в ловушке, задыхающейся. Я чувствую, как стены комнаты смыкаются вокруг меня.

— Ты ведь не серьезно, — говорю я, мой голос едва громче шепота. — Свадьба?

Кейс смотрит на меня, его улыбка исчезает, сменяясь спокойным, деловым выражением. — Это следующий логический шаг, София. Мы говорили об этом месяцами, и пришло время закрепить соглашение. Ты должна быть счастлива - это хорошая пара.

Я чувствую, как мое сердце тонет еще глубже. Мне хочется кричать, протестовать, но что толку от этого? Мой отец не из тех, кто прислушивается к эмоциям. Он действует на основе логики, сделок и власти. В его представлении он дает мне наилучшую возможность, привязывая меня к богатой, могущественной семье. Он не думает о том, чего хочу я. Он никогда не думал.

Глубоко вздохнув, я заставляю себя говорить. — Что происходит, папа, почему именно сейчас?

Он встречается со мной взглядом, выражение его лица снова смягчается, хотя я вижу за ним стальную решимость. — Потому что пришло время, София. Ты больше не маленькая девочка. Ты была терпелива, и теперь пришло время обеспечить свое будущее. Так это делается в нашем мире. Ты это знаешь.

Я качаю головой, не доверяя себе говорить. Тяжесть его слов давит на меня, как камень, и я чувствую, как борьба уходит из меня. Как я могу спорить с ним, когда знаю, что он не передумает? Он уже принял решение, уже запустил колеса в ход.

Мой отец встает, идет ко мне с той же самой успокаивающей улыбкой. Он кладет руку мне на плечо, нежно сжимая. — Увидишь, София. Это то, что лучше для тебя. Поверь мне.

Я медленно киваю, хотя каждая часть меня кричит, что это неправильно. Он не понимает, что это значит для меня, как сильно я этого не хочу. Спорить с Кейсом Престоном - это как говорить с кирпичной стеной. Борьба высасывает из меня все силы.

Кейс делает глубокий вдох и подходит ко мне, его присутствие маячит. Его взгляд смягчается, но это не та мягкость, которая предлагает комфорт. Это расчетливая мягкость, та, которая призвана убеждать, заставлять вас чувствовать себя частью чего-то большего. Того, от чего вы не можете отказаться.

— Когда я впервые увидел тебя, София, — начинает он тихим, но размеренным голосом, — я знал, что ты принесешь мне больше, чем просто мир. Я увидел в тебе честь. Силу. Удачу. — Он делает паузу, позволяя слову повиснуть в воздухе, наполненному подтекстом. — Я знал, что ты станешь важной частью этой семьи, что ты возвысишь наше имя и наследие.

У меня перехватывает горло, когда я усваиваю его слова. Я всегда знала, в глубине души, что это больше, чем просто семья. Это было о том, что я могла сделать для него, что я представляла - дочь, которая могла бы укрепить союзы, усилить деловые связи и обеспечить власть. Это никогда не было любовью или заботой. Это было о том, что я могла принести.

Кейс кладет руку мне на плечо, его хватка крепка, но не груба. Он говорит с той же тихой властностью, которая всегда заставляла меня чувствовать себя маленькой в его присутствии. — Ты была предназначена для этого. Чтобы прославить наше имя. Чтобы дать мне мир, который я так долго искал. Это твой долг, София. Так было всегда.

Моя грудь сдавлена, как будто я не могу дышать. Мне так много хочется сказать, тысяча слов застряла в горле, но ни одно из них не выходит наружу. Я стою там, мои губы сжаты, глаза щиплет, когда тяжесть его ожиданий давит на меня. Я хочу закричать на него, сказать ему, что я не какая-то там пешка, которую он может использовать для посреднических сделок или возвысить его имя. Я хочу сказать ему, что я его дочь, а не какая-то разменная монета.

Я не…

Я не могу.

Я стою замороженная, борьба уходит из меня, мое сердце скручивается от боли. Слова Кейса эхом отзываются в моей голове, и кажется, что он уже решил мою судьбу. Как будто моя жизнь всегда будет такой, служить его амбициям, выполнять его планы и жертвовать любой надеждой, которая у меня была, ради будущего, которое я могла бы выбрать для себя.

Он одаривает меня легкой, довольной улыбкой, явно довольный своей речью. — Пора принять то, что предназначено тебе, София. Увидишь. Это правильный путь.

Мне хочется кричать, что это не так. Что это все, что угодно, но не правильный путь. Вместо этого я просто киваю, мои губы сжимаются в тонкую линию, а слезы грозят