— Мне нужно идти, — тихо говорю я, голосом чуть громче шепота. — Мне нужно… подготовиться.

Кейс отступает назад, его рука падает с моего плеча. — Конечно, — говорит он, его тон снова становится деловым. — Я ценю твое понимание, София.

Я не отвечаю. Я отворачиваюсь, мое сердце колотится в груди, когда я поднимаюсь обратно по лестнице, каждый шаг тяжелее предыдущего. Коридор кажется бесконечным, и к тому времени, как я дохожу до своей комнаты, я едва могу держать себя в руках. В ту секунду, когда дверь за мной захлопывается, я прижимаюсь к ней спиной и закрываю глаза, чувствуя, как жгучие слезы жгут мои веки.

Удача. Честь. Долг. Вот и все, что я для него значу. Не его дочь. Не тот, о ком он заботится или кого он любит. Просто инструмент.

Я опускаюсь на кровать, закрывая лицо руками, когда наконец-то текут слезы. Молчаливые, горькие слезы разочарования и боли. Я была так осторожна все эти годы, пытаясь играть ту роль, которую он хотел, пытаясь найти хоть какое-то подобие любви или тепла в наших отношениях. Но теперь я вижу все таким, какое оно есть на самом деле.

Он никогда не видел во мне дочь. Он видел во мне актив.

Я вытираю слезы тыльной стороной ладони, чувствуя, как в груди у меня скапливается пустая боль. Как будто все, что я думала, что знаю, разворачивается передо мной. Все эти годы размышлений о том, почему он так легко меня принял, почему он принял меня без колебаний, внезапно обретают смысл. Он привел меня в свою жизнь не из любви или ответственности, он сделал это, потому что я была для него ценна. Способ строить альянсы. Способ развивать свою империю.

Я смотрю в зеркало в другом конце комнаты, ловя свое отражение. Мое лицо красное, глаза опухшие, а сердце, кажется, разрывается. Это не та жизнь, которую я хотела. Это не то будущее, о котором я мечтала.

Я хотела любви. Настоящей любви. Брак, построенный на чем-то ином, чем сила и долг. Этого я не получу. Не с Джексоном Миллером. Не с той жизнью, которую мой отец мне наметил.

Я отталкиваюсь от кровати, иду к окну. Солнце садится, отбрасывая теплое, золотистое сияние на поместье. Оно выглядит мирным, почти прекрасным, но все, что я чувствую, это тяжесть клетки вокруг меня. Клетки, сделанной из ожиданий, обязательств и долга.

Я прикладываю руку к прохладному стеклу, желая, чтобы был какой-то выход из этого. Желая найти силы, чтобы дать отпор. Как это вообще будет выглядеть - убежать, бросить вызов собственному отцу?

Я не знаю. И эта неизвестность пугает меня больше всего.

Все, что я знаю, это то, что я не могу больше здесь оставаться, запертая в будущем, которое я никогда не выбирала.

Глава 5 - Максим

Тусклое освещение Obsidian, одного из самых эксклюзивных роскошных клубов Братвы, бросает знойный свет на приватную комнату. Место пахнет роскошью — золотые акценты, кожаные сиденья и стеклянные стены, которые открывают вид на пульсирующую энергию снаружи. Музыка — тяжелый, ровный гул на заднем плане, но здесь она кажется отдаленной, как биение сердца, которое вы едва замечаете.

Obsidian — это всего лишь один из многих клубов, которыми я управляю, наряду с другими предприятиями под моим контролем. На первый взгляд, все дело в роскоши, эксклюзивности и статусе. Реальная цель гораздо темнее. Эти места — идеальные прикрытия для отмывания черных денег, которые мы зарабатываем на других, гораздо более незаконных предприятиях. Это отлаженная операция, которую я отточил за эти годы, но сегодня я не могу сосредоточиться ни на чем из этого.

Я сижу в плюшевом углу личной комнаты, мои глаза холодны, они сканируют комнату, ничего не видя. Артем и Тимур разлеглись на противоположной стороне, у каждого на коленях лежит женщина, они смеются и разливают напитки. Они, как обычно, наслаждаются друг другом, но у меня нет на это времени. Тяжесть смерти моего отца все еще давит на мои плечи, ярость кипит под поверхностью, становясь все жарче с каждой секундой, которая проходит без действий.

Звук смеха Артема прорезает дымку, и я ловлю его взгляд. Его ухмылка гаснет, когда он смотрит на меня, понимая, что я не в настроении для этого. Он хмурит брови, наблюдая за мной, беспокойство в его глазах растет. Он что-то говорит женщинам, отмахиваясь от них, и они выходят из комнаты с надутыми губами.

Тимур, заметив перемену в комнате, вздыхает, отставляя свой напиток. — Что происходит? — Голос у него грубый, но в нем есть нотка любопытства.

Артем смотрит на меня, потом снова на Тимура. — Он все еще думает о ситуации с Кейсом Престоном.

Тимур приподнимает бровь. — Этот ублюдок из Нью-Йорка? Думал, мы пока просто за ним присматриваем.

Я сажусь вперед, положив локти на колени, сжав челюсти. — Да, — говорю я, голос низкий, контролируемый. — Пока.

Тимур откидывается назад, его глаза сужаются, когда он изучает меня. — Ты уже несколько недель об этом думаешь, Максим. Что на самом деле происходит?

Я сжимаю кулак, чувствуя, как во мне пульсирует знакомый прилив гнева. — Я узнал, что именно Кейс арендовал машину, на которой убили моего отца.

Небрежное поведение Тимура меняется, его взгляд становится жестче. Он знает, насколько это личное. — Дерьмо, — бормочет он, его голос хриплый от недоверия. — Этот кусок дерьма убил дядю Арло?

Артем мрачно кивает, положив руки на колени. — Максим месяцами гонялся за зацепками. Теперь мы знаем, что Кейс в этом замешан.

Тимур выпрямился, его взгляд метнулся между нами. — Ну и? Мы не можем просто сидеть и ничего не делать.

Я откидываюсь на кожаное сиденье, во мне кипит разочарование. — Мы не можем действовать безрассудно, — говорю я, выдавливая слова наружу, хотя каждая часть меня жаждет действия. — Доминик хочет, чтобы мы были осторожны, ждали подходящего момента. Кейс все еще слишком силен. Если мы ударим сейчас, мы начнем войну, к которой не готовы.

Тимур проводит рукой по волосам, явно не в восторге от мысли о том, что придется ждать. — Итак, мы ничего не делаем? Позволим этому придурку разгуливать на свободе, пока мы сидим здесь сложа руки?

Я сердито смотрю на него, напряжение в комнате густеет. — Мы не ничего не делаем. Мы собираем разведданные, находим его слабые места. У Кейса может быть сила, но он не