Я побежала по проходу среди шкафов, голем бросился за мной. Его руки двигались тяжело и быстро, пронзая воздух ударами и попадая в пустоту.

Матушка говорила, что девицам негоже заниматься гимнастикой, но я все равно делала те упражнения, к которым привыкла в академии. И бегала каждое утро по нашему парку.

Вот и пригодилось.

Удар голема скользнул по моей голове как раз в ту минуту, когда я добралась до шкафа и успела схватить пузырек. Посыпались коробочки и баночки, зазвякало, разбиваясь, стекло, в воздухе повис резкий запах лунной пыли, и заструились туманные нити Драконьего молока.

– Попалась, мышка.

Голем схватил меня за талию и рухнул на пол, сминая меня собой. Я завизжала, пытаясь отбиться, но голем придавил меня к полу, не позволяя двигаться.

– Мышка-невидимка, – произнес он. – Ничего личного, мышка, это просто заказ. Прости. Я постараюсь все сделать без боли.

Тяжелая рука легла на мою шею, и в ту же минуту я разбила большой пузырек о плечо голема.

Артемиева пыль окутала нас сиреневым облаком, и я взмолилась: хоть бы она не вступила в реакцию с остальными ингредиентами!

Не вступила: голем содрогнулся всем телом, светлая кожа залилась серыми пятнами, и через несколько мгновений я уже лежала под глиняной статуей.

Мертвый голем вжимал меня в пол, не давая дышать. Рука лежала на моей шее, и я сумела только пискнуть:

– Помогите..!

На мое счастье, ждать пришлось недолго: в зельеварню влетели сычи и испуганно закружились, глядя по сторонам.

– Разрушено! – заголосили они. – Все разрушено! Сколько зелий пропало! Хозяин будет зол, зол, зол!

– Помогите! – прохрипела я, и сычи наконец-то обратили внимание на мой голос из пустоты.

– Летим, госпожа сова! Летим!

Джеймс примчался через четверть часа – как раз к тому моменту, когда я начала терять сознание от тяжести каменного тела. Надо отдать зельевару должное, он не растерялся – несколько взмахов волшебной палочкой, и вот голем взмыл в воздух и опустился на один из рабочих столов. А Джеймс бросился к шкафу, вынул большую бутыль нейтрализатора зелий и щедро плеснул в мою сторону.

Покрывало невидимости развеялось, и мир снова сделался ярким. Некоторое время я просто лежала на полу, дыша полной грудью, и никак не могла нарадоваться, что жива. Джеймс помог мне подняться, повел к стульям, и я прошептала:

– Простите меня.

– Глупостей не говорите, – отрывисто откликнулся он. – За что мне вас прощать?

– Ингредиенты… – выдохнула я. – Лунная пыль, Драконье молоко, прах птицежара… Я вас разорила.

– Пустяки, главное, вы живы, – ответил Джеймс.

Он усадил меня на стул, присел на корточки рядом, всматриваясь в мои глаза, и я невольно улыбнулась.

– Этот голем принял облик вашего брата, – объяснила я. – Снял чары с дверей, вошел в зельеварню… но я как-то сразу почувствовала, что тут что-то не так. Собрала зелье невидимости, но он меня учуял. И я ударила его пузырьком с артемиевой пылью. И он окаменел.

Лицо Джеймса отяжелело, наливаясь гневом. Он обернулся к столу с големом и произнес:

– Это Арчибальд, мой конкурент. Он всегда работает с големами. Знаете, что, Абигаль… идите лучше в свою комнату, отдохните. А я пока займусь этим камнем.

***

Ни в какую комнату я, конечно, не пошла.

Мне было интересно посмотреть, что именно Джеймс будет делать с големом. Я никогда не видела, как окаменевшего голема возвращают к жизни.

И я вышла из большой зельеварни и встала за дверями. Сычи закружились было у меня над головой, но я показала им кулак и они все поняли правильно.

Даже не пискнули.

А Джеймс взялся за дело. Сперва он набросил уничтожающие чары на ингредиенты, которые я рассыпала, и по его лицу было видно, что он все-таки переживает. Перемешанные порошки и осколки растворились в воздухе, и в зельеварне воцарилась стерильная чистота.

Потом Джеймс собрал коробки и банки – да-да, с помощью волшебной палочки, за которую фыркал на меня. Я внимательно смотрела в щелку, запоминая.

В котел пошли пять малых мер драконьей пыли, слеза мнеморавы, редкой птицы с юга, десять капель экстракта магнолии, три кристалла синего кварца для энергетической стабилизации и мелко нарезанный корень мандрагоры, две больших меры.

Этого зелья я не знала. И во все глаза смотрела, как Джеймс аккуратно соединяет ингредиенты, что-то бормоча под нос. Заклинания?

– Нет, – сказал он вслух. – Я просто спрашиваю, почему вы не пошли отдыхать.

Сконфуженная, я выступила из-за двери и призналась:

– Интересно. Никогда не видела такого зелья.

– Ладно, дева-разорительница, – вздохнул Джеймс. – Проходите, незачем там топтаться.

– Как вы поняли, что я не ушла? – спросила я, подходя к рабочему столу. – Я старалась вести себя тихо.

Зелье в котле наполнялось прозрачной зеленью весенней травы и запахом клубники. Джеймс ввел в него несколько капель живой воды, собранной на растущей луне, и ответил:

– От вас очень сильно пахнет совой. Испуганной совой.

Я даже сделала шаг в сторону. Никогда бы не подумала, что мой теневой облик пахнет как-то по-особенному.

– Ну да, я испугалась, – зачем скрывать очевидное? – Но теперь мне просто интересно.

Джеймс перевел большой огонь на сверхмалый, и зелье забурлило и затихло. На поверхности проступила тонкая пленка: зельевар аккуратно снял ее и сказал:

– Принесите мне кисти.

Я прошла к стойке с инструментами, взяла две большие кисти, и мы отправились смазывать голема получившимся зельем.

Он ожил почти сразу. Каменное лицо обрело живой цвет и мягкость плоти, тело дрогнуло, пальцы сжались и разжались. Джеймс покачал перед големом сиреневым кристаллом аметиста на цепочке и посоветовал:

– Лучше не дергайся.

Голем понимающе кивнул. Черты его лица дрогнули, меняясь, словно глина попала в умелые руки скульптора. Вскоре от смятой маски не осталось и следа: на полу перед нами лежал светловолосый молодой человек с внимательными карими глазами, острым носом и улыбчивым ртом.

– Ловкая мышка, – одобрительно сообщил он. – От меня еще никто не уходил.

– Никогда