Шрифт:
Закладка:
Королевство Польское
Затянувшаяся борьба между русскими и поляками за западные пограничные земли обострилась к концу века. В экономическом отношении шляхта добилась удивительно хороших результатов в своих попытках сохранить контроль над их земельными владениями. С 1863 по 1872 год конфискация владений, принадлежавших повстанцам, затронула только 144 имения. Большинство польских землевладельцев сопротивлялись политическому давлению. Они считали владение своими поместьями священным делом и заменой потерянной родине. Под экономическим давлением они прибегали к сдаче земли в аренду еврейским предпринимателям, а не продавали ее русским, стимулируя антисемитские настроения как неприятный побочный продукт. Российское правительство отреагировало на это, приняв в 1884 году закон о предотвращении долгосрочной ипотеки, а затем и другие меры по принудительной продаже польских поместий. С 1866 по 1893 год поляки потеряли 2 миллиона десятин, но половина земли в бывшем королевстве все еще оставалась в их руках. При Николае II сокращение специального денежного взноса поляков и их доходов от алкогольной монополии увеличило их доходы, что позволило им избежать дальнейших потерь. Как отмечает Бовуа, русские не были вдохновлены той же "мистической миссией" в западных пограничных районах. В сравнении с ними, их привязанность к землям предков была сильнее, чем у российского дворянства, которое с 1861 по 1914 год распродало более трех четвертей своих поместий в империи в целом. В социальном плане, однако, картина была совершенно иной. Шляхта медленно принимала польское крестьянство как часть нации.
В пограничных районах императорской России нелегальные политические движения в Вислинских землях (бывшее Царство Польское) демонстрировали уровень национального самосознания, равный разве что армянам. Еще до начала массовых демонстраций и насилия в 1905 году сторонники умиротворения, известные как варшавские позитивисты, были в значительной степени дискредитированы в результате правительственной политики русификации. Начали формироваться подпольные политические партии. Наиболее агрессивное правое националистическое движение, Национал-демократы, или Эндеция, находилось под руководством Романа Дмовского, будущего лидера независимой Польши. Широкомасштабное популистское движение, оно приняло церковь как национальный институт и заклеймило еврейское и украинское меньшинства как чуждые национальному делу. Воплощая социал-дарвинизм в повстанческой традиции, Дмовский считал, что евреи не являются органической нацией, поскольку никогда не участвовали в борьбе за выживание. Завоевание и колонизация прогрессивными силами, такими как польская нация, как исторически сложилось на востоке, были полностью оправданы, утверждал он. Его взгляды продолжали эволюционировать в сторону более яростного антисемитизма, кульминацией которого стало его утверждение в 1902 году о том, что евреи разработали план завоевания Польши. Он также направил свои культурные колкости против "московитско-азиатского деспотизма" во имя спасения литовцев и русинов для западной цивилизации. Однако когда дело дошло до выбора между традиционными врагами Польши, он нехотя признал, что предпочитает работать в рамках Российской империи во имя польской независимости против более репрессивного прусского правления.
В начале 1890-х годов социалистическое движение в землях Вислы, как и в других городских центрах империи, быстро набирало силу. Марксистские идеи начали проникать из Германии после отмены там в 1890 году антисоциалистических законов. Одновременно нелегальные забастовки потрясли расширяющиеся капи-талистические предприятия, за которыми последовали массовые аресты и репрессии. Вынужденные организовываться в подпольных условиях, польские социалисты, как и их российские коллеги, обсуждали животрепещущие вопросы реформ и революции, а также интернациональных и безнациональных целей. Как и другие социалистические движения, зародившиеся в приграничных районах, их лидеры придерживались различных пространственных и идеологических взглядов.
Основанная в 1892 году Польская социалистическая партия стала поборником революционной борьбы за польское государство. Ее главный представитель, Юзеф Пилсудский, был ранним и ярым противником националистических и межнационалистических тенденций, которые начали проявляться в еврейском социалистическом движении. В своем открытом письме "Еврейским социалистическим товарищам в оккупированных польских провинциях" он выступил с критикой пропаганды русского языка и культуры среди еврейского пролетариата. Он предсказывал, что такая ориентированная на Россию политика - "раковая опухоль еврейской саморусификации", как он ее называл, - приведет в ярость польские массы. Он призывал их признать, что русские в политическом и культурном отношении более отсталые, чем поляки. Стремясь привлечь еврейских социал-демократов к делу воссоздания независимого польского национального государства, он призывал и даже помогал им внедрять идиш как меньшее зло в свою культурную работу, чтобы вытеснить русский язык.
Если в глазах Пилсудского Бунд был слишком еврейским по своей ориентации, то Социал-демократическая партия Королевства Польского и Литвы была слишком интернационалистской. Она возникла в 1893 году, когда небольшая группа интеллектуалов во главе с Розой Люксембург, Львом Йогичем и Феликсом Дзержинским откололась от Польской социалистической партии. С самого начала она отвергала идею о том, что социалистическая революция и свержение имперского господства могут быть ничем иным, как единым движением мирового пролетариата. В глазах Люксембург единственным исключением, подтверждающим правило, была Османская империя; она считала ее настолько отсталой, что только ее распад на национальные единицы мог позволить ее народу догнать нормальный процесс исторической диалектики. Она никогда не могла конкурировать по количеству членов с другими социалистическими партиями в землях Вислы и Пале. Но ее грозное интеллектуальное лидерство требовало внимания и участия в больших теоретических дебатах по вопросу о национальном самоопределении. В то время как Люксембург обеспечивала теоретическую мощь, Дзержинский обеспечивал организационную силу. Вместе они удерживали партию до 1917 года, когда он перешел к большевикам и стал первым главой ЧК.70 Люксембург упорно придерживалась мнения, что автономия для Польши - это тактическая уступка буржуазии, но пролетариат сможет добиться полного освобождения только в контексте русской революции. Она решительно отвергла ленинскую модель централизованной партии в пользу массового, демократического движения рабочего класса. Тем не менее, она и Дзежиньский проявили готовность присоединиться к большевикам наряду с другими партиями во время революционных движений в 1905 и в начале 1917 года. Для них Польская социалистическая партия была главным врагом в социалистическом лагере. Социалистические партии западного пограничья были опьянены вспышкой революции 1905 года, когда они наслаждались коротким моментом единства действий, если не мыслей, в своем сопротивлении имперскому правлению.
˙
˙
˙
С первых месяцев русско-японской
