колонизации, обращения и кооптации элит. Колонизация и обращение не были, однако, исключительно государственными, а часто были спонтанными и добровольными, в то время как кооптация элит требовала сочувственного отклика снизу. Завоеванные народы отвечали собственными стратегиями, направленными на достижение различных целей.

Они пытались сохранить свою культурную самобытность, получить автономию и, только когда имперское правление оказалось на грани краха, добиться независимости. Их тактика варьировалась от пассивного принятия до вооруженного восстания. Порабощенные элиты не представляли собой единую группу, так же как и правящие элиты. Их реакция не была последовательной или скоординированной, они часто чередовали уступчивость с сопротивлением или включали в себя и то, и другое.

Исход войн часто определял темпы и направление внутренних реформ. Но основное внимание по-прежнему уделялось армии и мобилизации ресурсов для укрепления слабой обороны или предотвращения дальнейшей потери территории. Почти все крупные структурные реформы, проводившиеся в мультикультурных империях, стали реакцией на поражение, кульминацией которых в XIX веке стали Танзимат в Османской империи, Великие реформы в Российской империи, Компромиссное урегулирование (Ausgleich) в Габсбургской монархии, слабые ответы последних шахов Каджаров, Новая администрация и Новая армейская реформа в цинском Китае.

К началу XX века конституционные кризисы обнажили диалектику реформ во всех мультикультурных империях. Реформы, призванные укрепить имперское правление, включали в себя технологии и приемы третьей военной революции: механизированное оружие, массовые армии под командованием офицеров, проникнутые рациональным и националистическим мировоззрением, которое оказалось в противоречии с консервативными правителями, возвращавшимися к традиционным политическим идеологиям. Под давлением войны и внутренних потрясений они отказались от имперского правления. В то же время новые школы и университеты, созданные для подготовки профессионально подготовленных кадров государственных служащих, стали центрами распространения политических и социальных идей Запада, стимулируя рост интеллектуального класса, который все больше отчуждался от имперского правления.

Превосходство России в борьбе за пограничные территории, окончательно утвердившееся к 1914 году, может быть объяснено четырьмя основными факторами: создание Петром I и укрепление Екатериной II централизованного государства, способного мобилизовать большие людские и материальные ресурсы для ведения войн; в целом успешная кооптация элит (за исключением поляков после 1863 г.) в сочетании с обширной колонизацией Понтийской степи, Закаспийской области и Внутренней Азии; и реформаторская традиция, позволявшая правящей элите восстанавливать контроль и перестраивать военные и финансовые институты после внутренних восстаний, как в Польше, или поражений в Крымской и Русско-японской войнах. Успехи России нельзя приписать только ее собственным действиям, они в равной степени зависели от неудач ее соперников.

Беспрецедентное напряжение Первой мировой войны, гражданских войн и интервенций разорвало хрупкую ткань, покрывавшую семь сложных границ. Распад империй оставил нерешенными проблемы, обусловленные постоянными факторами, с которыми долгое время сталкивались правители и правящие элиты мультикультурных империй. Государства-преемники сами были мультикультурными, с произвольно проведенными границами, разделявшими этнические сообщества вдоль спорных и проницаемых границ. Их легитимность часто оспаривалась как внутри страны многочисленными меньшинствами, так и извне более могущественными государствами. Воспользовавшись слабостями государств-преемников, возрожденная Германия под руководством Гитлера и милитаристская Япония к началу 1930-х годов были готовы начать борьбу за евразийские пограничные территории. От Маньчжурии до Судетской области они начали кампанию по разрушению послевоенного порядка урегулирования и созданию своего собственного нового порядка, основанного на новых идеологиях и новом уровне насилия.