class="p">Очевидное завершение проекта государственного строительства Великой Румынии с приобретением прилегающих приграничных территорий было серьезно нарушено. Включение в состав Румынии Трансильвании, Бессарабии и Добруджи вызвало длительную враждебность Венгрии, Советского Союза и Болгарии. Ее национализирующая культурная политика оттолкнула меньшинства, населявшие стратегически уязвимые окраины государства. То, что новое население было "более городским, более образованным и более современным", чем румыны, означало, что румынский национализм закрепился за символом крестьянства, что, в свою очередь, способствовало сдвигу вправо и повышало привлекательность авторитарных решений.

 

Возвращение радикалов

Распад Российской, Габсбургской и Российской империй оставил в наследство политический радикализм, не имевший прецедента в длительной борьбе за пограничные районы. Напряжение войны привело большевиков к власти в России; обращение военнопленных в большевизм породило первых миссионеров новой идеологии в западном евразийском пограничье. Они были в числе основателей и последующих лидеров коммунистических партий Венгрии, Чехословакии, Югославии и Турции. Выход большевиков из войны породил у военнопленных надежды на мир, стремление вернуться на родину в соседние империи, а в некоторых случаях и желание перенести революционный импульс на родную землю в духе перестройки общественного строя по националистическому или интернационалистическому образцу. Большевистское руководство стремилось придать интернационалистский характер своей революции и своему делу в гражданской войне путем создания национальных секций ЦК РКП(б), включения бывших военнопленных и дезертиров в ряды Красной гвардии и Красной армии и отправки на родину представителей из своих рядов для пропаганды социальной революции. Возможности их успеха, серьезно преувеличенные в сообщениях союзных дипломатов, вызвали опасения на Западе, которые повлияли на решение поддержать Чешский легион в его сибирской эпопее. Реальность была не столь угрожающей для дела союзников, по крайней мере, в то время. Именно в ответ на столкновение большевиков с Чешским легионом советские лидеры в мае 1918 года помогли сформировать из военнопленных в России первую Чехословацкую коммунистическую партию. Их целью было завербовать их в Красную армию и не дать им вступить в легион. Реакция была неутешительной. Немногочисленные чешские коммунисты в России постепенно утратили свой первый статус, будучи оттеснены на тот же уровень, что и венгерские и южнославянские коммунисты в качестве секции ЦК РКП(б). Лишь немногие из первоначальных основателей вернулись в Чехословакию, где они влились в различные местные левые группы, образовав вторую Чехословацкую коммунистическую партию.

Наиболее успешная вербовка, по-видимому, происходила среди южных славян, которые в основном сражались на обеих сторонах Гражданской войны в России. Небольшое число южных славян вступили в Российскую коммунистическую партию и завербовали, по оценкам, 30 000 южных славян в ряды Красной армии в первые месяцы Гражданской войны.

Большинство из них были репатриированы на запад, в новое югославское государство. Среди них была горстка новообращенных коммунистов, которые активно помогали в организации Югославской коммунистической партии. Особенно успешными они были в Хорватии-Славонии и Воеводине, где заняли бескомпромиссную позицию, выступая за разрыв с реформистскими социал-демократами. Среди них был Иосип Броз, малоизвестный хорватский солдат, позже известный как Тито.

Гораздо меньший процент из 500 000-600 000 венгерских военнопленных поддерживал большевиков. Несмотря на то, что эти люди вместе с Чешским легионом служили в Сибири, их антипатия была связана скорее с этническими противоречиями в монархии, чем с классовой войной. Большинство из тех, кто поддерживал большевиков, воспринимали их в основном как противников войны и, следовательно, лучшего гаранта возвращения на родину. После ноября 1918 года к большевикам присоединилось всего около 300 венгров. Но среди них были и те, кто стал видными лидерами Венгерской коммунистической партии, включая Белу Куна, Ференца Мюнниха, Тибора Самуэли и Матьяша Ракоши. Из всех послевоенных коммунистических партий венгерская партия, по-видимому, в большей степени была обязана российскому вдохновению. Ее кратковременный захват власти в 1919 году также оказал сильное влияние на радикализацию южнославянских левых социал-демократов, которые сформировали коммунистическую партию в Югославии. Меньшая группа османских военнопленных также не проявила особого интереса к присоединению к большевистскому движению. Однако была сформирована Красная бригада, члены которой основали в 1920 году в Баку Турецкую коммунистическую партию.

Пробольшевистские группы румын были сформированы из трех групп: социал-демократов Молдавии, радикально настроенных войной и Февральской революцией в России; дезертиров из разбитой и деморализованной румынской армии; военнопленных из армии Габсбургов. Многие воинствующие румынские социал-демократы, спасаясь от преследований румынского правительства, перебрались в Одессу. Там их организовал Кристиан Раковский, пробольшевик болгарского происхождения.

Большевики пришли к власти в Петрограде. После краха Юго-Восточного фронта в конце 1917 года часть румынских дезертиров нашла убежище в Одессе и на юге Украины, где они сформировали революционные батальоны, поддерживавшие большевиков в Гражданской войне, сражаясь с украинскими националистами, остатками регулярной румынской армии и немецкими интервентами. После Брест-Литовска многие из них были включены в состав Красной армии. Некоторые из лидеров сформировали в Москве Румынский коммунистический комитет вместе с румынскими рабочими и трансильванцами, которые были эвакуированы в Россию. Как и другие восточноевропейские коммунисты, они были организованы в секцию Российской коммунистической партии. Они добились скромных успехов в вербовке военнопленных, но большинство румынских коммунистов в России стали советскими функционерами. Обращение военнопленных сыграло важную роль в формировании коммунистических организаций в бывших пограничных районах Габсбургской монархии, Трансильвании и Буковине.

Двумя основными идеологическими течениями, возникшими после распада империй, были национализм и революционный социализм. Каждое из них создавало свои мифы о происхождении в пропаганде и историографии; каждое преувеличивало роль военных формирований, армий, легионов или интернационалистских бригад в попытках превратить имперские пограничные территории в новые государства или включить их в состав уже существующих государств. Но за риторикой скрывалась суровая реальность. Контролируя вооруженные силы, националисты в основном успешно подавляли своих главных внутренних врагов - социалистов. Но когда во время Второй мировой войны изменился международный баланс сил, местные коммунисты смогли одержать победу в гражданских войнах и под защитой Советского Союза получить всю полноту власти в приграничных районах.

 

Кавказский перешеек

На Южном Кавказе сложность борьбы за пограничные территории увеличилась благодаря большему числу игроков и более высоким ставкам. Древние соперники за гегемонию, такие как русские, османы и иранцы, боролись за влияние и контроль с британцами и немцами. Три основные этнические группы - грузины, армяне и турко-татары - стремились к независимости, а не просто к автономии, как это было в прошлом в пределах нашей Шаттерзоны, где проведение новых государственных границ вызывало насилие.

Местным силам не удалось, как в 1905 году, консолидировать разрозненные национальные силы и сотрудничать друг с другом в достижении общей цели - отделиться от Российской империи, не попав в зависимость от другой имперской державы. Конфликт на Южном Кавказе вновь перекинулся на Иран, что привело