были основаны на разных принципах: в первом случае - на религии, во втором - на сдерживании Франции. В этих предыдущих реконструкциях Европы перетасовка народов, вовлеченных в территориальные корректировки, осуществлялась без их согласия, не говоря уже об их участии.

Наследие империи Габсбургов, в меньшей степени повторенное в других распавшихся многонациональных государствах, представляло собой смесь национальных устремлений и государственной власти, местных инициатив и внешнего вмешательства. Во время и сразу после Первой мировой войны политики и журналисты, представлявшие подвластное население пограничных территорий Габсбургов, разрабатывали планы реконструкции пространства между немецкой и российской имперской властью. Они действовали в двух направлениях - в изгнании и на родине. Первая группа стремилась объединить своих соотечественников в диаспоре, где на них сильнее всего действовали вильсонианские или ленинские идеи самоопределения. Последняя группа, как правило, дольше, хотя и с меньшим энтузиазмом, цеплялась за идею автономии в рамках многонациональных империй. Для обеих групп чешская политическая ин-теллектуальность часто служила вдохновением и флюгером. В 1915 году Томас Г. Масарик заявил, что он был первым, кто указал на "политическое значение зоны малых народов в Европе, которая находится между немцами и русскими".

 

Южные славяне

Существовало три центра политической активности, работавших по разным направлениям к общей цели - южнославянскому единству. Сербское правительство в изгнании на острове Корфу возглавлял премьер-министр Никола Пашич из Национально-радикальной партии, который демонстрировал зловещую неспособность провести различие между Великой Сербией и Югославией. Югославский комитет (Jugoslavenski odbor), расположенный в Лондоне, представлял изгнанников в диаспоре, в основном хорватов, во главе с юристом Анте Трумбичем и журналистом Франо Супило из Далмации, которые выступали за создание южнославянского государства, в котором хорваты, словенцы и сербы будут пользоваться равными правами. Степан Радич, основатель Хорватской крестьянской народной партии, на которого в предвоенный период оказал влияние Масарик, был сторонником федерализации Габсбургской монархии, включая автономную хорватскую федеративную единицу, состоящую из хорватов, сербов и словенцев. Для сербов, не входящих в состав монархии, он предлагал федерацию с болгарами. В конце войны он согласился с распадом империи, но предложил конфедеративное решение для нового государства, опасаясь, что унификация означает господство сербов.

Четвертым, более раздробленным центром агитации южных славян в Габсбургской монархии было так называемое "декларативное движение". В первые годы войны словенское и хорватское население в целом выражало лояльность династии, хотя в Истрии и Далмации раздавались резкие голоса, призывавшие к некоей реорганизации южных славян в рамках монархии. К лету 1917 года усталость от войны, экономические трудности и произвол австро-германских властей в старой Тройственной империи быстро подорвали эти настроения. После того как люблянский епископ Антон Еглич поддержал действия южнославянских депутатов австрийского парламента, Югославянского клуба, перешедшего в оппозицию, на низовом уровне расцвело массовое движение за создание автономной хорвато-словенской единицы в составе монархии. Зимой 1917/ 18 гг. набирала силу новая тактика массовых митингов и петиций, подписанных простыми гражданами. Местные чиновники признавались в своей беспомощности.

Движение постепенно отходило от идеи сохранения монархии, хотя экономические и политические мотивы не всегда совпадали. Среди хорватов появились разногласия между сторонниками хорватского государства и югославской идеи. Мусульмане из высшего класса боялись, что их поглотят южные славяне. Амбивалентное отношение к государству и социальные потрясения в этих регионах помогают объяснить будущую напряженность в послевоенной Югославии.

Претендуя на ведущую роль в создании южнославянского (югославянского) государства, сербы обладали двумя преимуществами: престижем и властью. Их престиж был обусловлен столетней борьбой за превращение спорной пограничной территории Трехречья в независимое, хотя и все еще неспокойное государство. Их власть исходила из стволов их оружия. Сербское правительство перебралось на Корфу после сокрушительного поражения и оккупации страны войсками Австрии, Германии и Болгарии. Его сопровождали остатки армии, которая совершила легендарное отступление через горы и вновь собралась в Салониках под защитой экспедиционных сил союзников под французским командованием. По политическим причинам Пашич стремился доказать ценность Сербии для союзников. Он стремился набрать добровольцев из сербской диаспоры и лагерей для русских военнопленных, чтобы пополнить ряды своей поредевшей армии. Первый успех пришел к нему в 1916 году в Одессе, когда была сформирована Первая сербская добровольческая дивизия. Первоначально российское правительство и царь не хотели нарушать Гаагскую конвенцию, спонсированную Николаем II, которая запрещала зачислять военнопленных в части, сражающиеся против своей бывшей страны. Как и в прошлом, они также не решались полностью принять панславянское движение, если это означало подрыв законной династической власти. Но необходимость войны превозмогла их угрызения совести. Первая сербская дивизия численностью около 18 000 человек была брошена в бой против своих традиционных врагов, болгар, на фронте Добруджи, где понесла огромные потери.

Тем временем между Сербской национальной скупщиной на Корфу, Югославским комитетом в Лондоне и другими югославскими эмигрантскими организациями возникли разногласия по поводу структуры будущего государства и контроля над добровольцами. Через год в России была сформирована Вторая дивизия, в которой сербы по-прежнему составляли большинство, но в нее вошло больше хорватов и словенцев, чем раньше. Хотя она носила название Сербской, Хорватской и Словенской дивизии, ее сербские командиры считали ее полностью интегрированным подразделением сербской армии. Это привело к массовому увольнению хорватских и словенских офицеров и мужчин, которые присоединились к русским частям.

Вторая дивизия испытывала дополнительные проблемы с моральным духом и дезертирством, особенно после русской революции в феврале 1917 года. Она была эвакуирована через Архангел и Сибирь во Владивосток. Обе дивизии были восстановлены и перевооружены экспедиционными силами союзников в Салониках под французским командованием, где они присоединились к остаткам регулярной сербской армии. Как и в случае с Чешским легионом, военные подвиги Первой сербской дивизии на Салоникском фронте были превознесены в послевоенной националистической литературе и превращены в основополагающий миф югославского (читай великосербского) государства.

Тем временем в горах оккупированной Сербии и Черногории формировалась другая сербская боевая сила. В феврале 1917 года в оккупированной Болгарии произошло стихийное сербское восстание - Македония на протяжении многих поколений была нестабильной пограничной территорией, - которое было подавлено немецкими и австрийскими войсками. Но возникли группы партизан, называемые комитаджи, которые вели "малую войну" (maly rat), используя те же термины и символы, которые использовались в борьбе с турками в XVI и XVII веках. Лидеры национального сопротивления во Второй мировой войне, такие как Коста Печанац и Дража Михайлович, получили свои шпоры в партизанских боях 1917-1918 годов. В 1918 году партизанская война быстро распространилась среди беглецов из габсбургской армии, укрывавшихся в лесах. Комитаджи присоединились к Салоникским войскам, которые пробивались в Сербию через Македонию. Им даже удалось освободить некоторые районы до прибытия регулярных сербских дивизий. Объединенная национальная армия вновь заняла Косово