были Чэнь Дусю и Ху Ши, оба профессора Пекинского университета и ведущие фигуры движения "4 мая". Однако они расходились в своем анализе того, что представляет собой военачальничество в китайском обществе и как с ним бороться. Чэнь утверждал, что военачальники представляют собой периодическую фрагментацию Китая по региональному признаку. Только сильная централизованная власть могла разорвать порочный круг насилия и положить конец власти военачальников. Этого он надеялся добиться, став одним из основателей Коммунистической партии Китая. Ху Ши занял противоположную позицию, настаивая на том, что военачальники проистекают именно из той тенденции, которую прославлял Чэнь, - объединить и централизовать Китай силой оружия. Он выступал за реорганизацию Китая по либерально-демократическим принципам. По мнению Артура Уолдрона, их спор выявил сохраняющийся раскол в китайской интеллектуальной мысли между традицией цзюньсянь, которая возлагала моральную ответственность за порядок на централизованное руководство, и фэнцзянь, которая возлагала ее на децентрализованную гражданскую власть, считавшуюся первичной и автономной. Если рассматривать борьбу за внутреннеазиатские пограничные территории в этом контексте, то напряжение между централизованной и децентрализованной властью приобретает иной оттенок. Военачальники, пришедшие к власти в Синьцзяне, Внешней Монголии и Маньчжурии, какими бы ни были их идеологические взгляды, были похожи друг на друга. В одном важном аспекте они отличались от военачальников в остальном Китае. Их судьба, как людей пограничных территорий, не зависела исключительно от внутренних факторов. Ключ к их успеху или неудаче зависел от вмешательства могущественных внешних сил, будь то русские, их советские преемники или японцы.

Уже в 1912 году, в первый республиканский год, крушение императорской власти открыло военным деятелям путь к контролю над крупными регионами с местными армиями, насчитывающими до десятков тысяч человек. Многие из них прошли обучение в цинских военных академиях и служили в Бэйянской армии Юань Шикая. Другие учились за границей в Японии и Германии. Некоторые были разбойниками. Они были настроены крайне антииностранно. Большинство выступало против централизованного правительства; некоторые стремились получить контроль над Пекином, старым центром власти. Как правило, они жили за счет земли, собирая сельские налоги, регулируя торговлю опиумом и получая небольшие субсидии от районных правительств. По словам Джеймса Шеридана, военачальники черпали свое главное идейное вдохновение в альтернативной традиции героических военных, прославленной в популярной литературе, а не в неоконфуцианстве, хотя они использовали оба наследия императорского правления.

После свержения Цин небольшое число радикально настроенных интеллектуалов провозгласили независимость Маньчжурии, но были быстро подавлены местными военными. Среди них генерал Чжан Цзуолинь, ставший одним из самых известных военачальников в Китае и ключевым игроком в дальнейшем развитии Маньчжурии. Типичный представитель старого пограничья, он был лидером ополчения, сражавшегося с бандитами в долине реки Ляо во время китайско-японской войны, и служил в качестве нерегулярного союзника Японии во время русско-японской войны. Цинский двор дал ему назначение в регулярную армию, а после падения династии республиканское правительство сделало его одним из трех губернаторов провинций и главнокомандующим провинциальной армией. Через своих лейтенантов он получил контроль над всей Маньчжурией.

В Синьцзяне местный чиновник ханьского происхождения Ян Цзэнсинь захватил власть в результате тихого переворота во время беспорядков, сопровождавших восстание, в результате которого была свергнута династия Цин. Утвержденный Юань Шикаем в качестве губернатора, он превратил провинцию в личное владение. Правя самодержавно, он противопоставлял друг другу этнические группы (казахов, монголов, тунгусов и уйгуров) и региональные интересы. Постепенно он распространил свою благосклонность на консервативную уйгурскую верхушку, чтобы компенсировать влияние большевизма и тюркского национализма. Таким образом, "он следовал политике, идентичной той, которую царская империя проводила в последние годы своего существования в Казани, Бухаре и других местах, а именно: пытался подавить либеральное влияние, укрепляя религиозные устои "старого времени" (кадимистов)." Опасаясь, что монголы объединятся со своими собратьями во Внешней Монголии, он запретил им носить оружие, за исключением небольшой группы тунганских монголов вдоль российской границы, кавалерийских сил, хорошо обученных русскими казаками. Когда в 1916 году казахи на российской территории подняли восстание, Ян позволил тысячам из них переправиться в Синьцзян и поселиться там. Во время Гражданской войны в России ему удалось контролировать приток белых русских через границу, а также заключить соглашения о торговле и беженцах с советским правительством, которое до 1924 года не имело дипломатических отношений с Китаем. Вплоть до своего убийства в 1928 году он играл классическую роль регионального чиновника во внутренних азиатских пограничных районах, который признавал сюзеренитет Китая, но в отсутствие сильной центральной власти осуществлял личную власть. Его смерть открыла путь для борьбы за власть, которая закончилась победой настоящего военачальника Шэн Шицая.

В Внешней Монголии распад Российской империи привел к тому, что китайские военные на границе попытались восстановить свой контроль. Старшие князья-знаменосцы повернули обратно в Китай, опасаясь распространения социальной революции. Пекин под властью военной клики Анфу приветствовал их инициативу и отправил амбициозного члена, генерала Сюй Шучэна, для ликвидации автономии Внешней Монголии. У Сюя могли быть амбиции утвердиться в качестве военачальника, соперничая с Чжан Цзуолинем в Маньчжурии. Но против него выступили молодые монгольские чиновники и интеллигенция, созревшие после падения Цин. В ходе борьбы появились лидеры монгольского революционного движения, которые образовали Монгольскую народную партию, чтобы удержать власть в руках местных жителей. Среди них был Сухэ Батор, русскоязычный и обученный русскому языку солдат. Хотя он не входил в число первых видных деятелей движения, к 1921 году он стал его лидером. Его редко называют военачальником. Но именно таким он и был, пока в 1920 г. не объединился с Чойбалсангом, будущим премьером Внешней Монголии, тогда уже наполовину марксистом. Вместе они победили консерваторов, возглавляемых Живым Буддой в Урге, и обратились к большевистским силам в Сибири с просьбой помочь им в сопротивлении. Эта акция втянула монголов в Гражданскую войну в России.

В условиях хаоса на российской стороне границы после захвата власти большевиками небольшое число военных авантюристов поставило себя во главе пестрой группы казаков-пограничников с Уссури и Амура, а также коренных бурят, калмыков и китайских рекрутов. Их целью было выступить против большевиков, свергнуть местные Советы в руках умеренных социалистов и создать автономную территорию под своим контролем. Однако им не удалось задействовать глубокие резервы казачьей силы. Амурское и Уссурийское казачество сформировалось лишь в 1860-1880-х годах. Накануне войны они насчитывали несколько тысяч человек и владели обширными владениями. Но они были равнодушны к возделыванию земли. Они предпочитали традиционные занятия - охоту, промысел и набеги. По мнению некоторых наблюдателей, они были склонны к безделью.

Самыми активными из авантюристов были барон Роман Унгерн фон Штернберг, прибалтийский немец, служивший в императорской армии, и атаман Григорий Семенов. Поскольку