на транскаспийской границе и не желал противостоять австрийцам на дунайской границе. Болгары успокоили султана заверениями, что союз не повлияет на его суверенитет. В данном случае конкурирующие интересы великих держав в отношении пограничной территории нивелировали друг друга. Так было бы не всегда. Сербы, униженные на поле боя и оставленные без компенсации, все больше разочаровывались в австрийской ориентации. В последующие годы они все больше обращались к России как к защитнику. Болгары, разочарованные вмешательством России в их внутренние дела, склонялись к Австрии. В обоих случаях политика противоречила географии, что привело к роковому исходу в этой борьбе за приграничные территории на Дунайском рубеже.

На рубеже веков внутренняя политика Сербии склонила чашу весов в сторону Австрии. В 1903 году проавстрийский король Милан был убит группой военных во главе с молодым Драгутином Димитриевичем, впоследствии известным как полковник Апис. Новый король, Петр Карагеоргиевич, заручился поддержкой пророссийской Радикальной партии под руководством Николы Пашича. Вместе с военными они планировали создать Великую Сербию при поддержке России. Сначала они воспользовались возможностью улучшить отношения с Болгарией, подписав торговый договор в надежде освободиться от австрийского экономического господства. Австрийцы, подстрекаемые венграми, отреагировали негативно. Они установили новые запретительные тарифы на ввоз сербской свинины, развязав так называемую "свиную войну". Германия, у которой были свои причины укреплять свои экономические интересы на Балканах, взяла на себя ответственность, и монархия понесла еще одну потерю престижа в регионе. Хотя балканские государства продолжали лавировать между двумя великими державами, к 1914 году Сербия оказалась в русском лагере, а Болгария - в австрийском. В итоге они заплатили высокую цену за то, что в классических геополитических терминах было аномальным выбором.

Главным вопросом в борьбе за пограничные земли на юго-востоке Европы оставался вопрос о распределении территорий, оставшихся под неустойчивым владычеством Османской империи. Габсбургская монархия и Российская империя предприняли последнюю попытку последовать неоднократно повторяемой рекомендации Бисмарка разделить регион на сферы влияния. К сожалению, это было расплывчатое и ограниченное соглашение. В 1897 году они достигли неофициального соглашения о сохранении статус-кво на Балканах до тех пор, пока позволят обстоятельства. Обе державы договорились противостоять доминированию одного небольшого балканского государства над другими. Один вопрос оставался нерешенным. Русские не согласились с требованием Австрии оставить за собой право на аннексию Боснии и Герцеговины. После десятилетия относительного мира на Балканах две державы начали переговоры о расширенном и экспансионистском варианте разграничения сфер. В 1908 году глубинные разногласия между ними вышли на поверхность, когда Австрия в одностороннем порядке реализовала свое право на аннексию Боснии, что вызвало крупный международный кризис.

Три наиболее активных габсбургских бюрократа, способствовавших аннексии Боснии и Герцеговины, - Буриан, министр иностранных дел Алоис Аренталь и начальник Генерального штаба Франц Конрад фон Хётцендорф - действовали по разным мотивам. Бурьян считал интеграцию провинций в состав монархии важным шагом в политике их модернизации путем предоставления им конституции по образцу венгерской. Эренталь видел возможность блокировать большие сербские устремления Белграда, но он также был более расчетлив. Утверждая независимость Австрии от Берлина, он надеялся превратить Двойственный союз в инструмент для реализации империалистических замыслов Австрии. Конрад, более воинственный и импульсивный, стремился бросить вызов Сербии, когда шансы на военный успех представлялись наиболее благоприятными. Он настойчиво требовал увеличения расходов, чтобы армия могла перейти в наступление в войне против Сербии, которую он в любом случае считал неизбежной. Эренталь дипломатически готовился к аннексии, добиваясь соглашения с Россией, которое бы сохранило их союз на Балканах, но радикально изменило его условия к их взаимной выгоде, нарушив, а не сохранив статус-кво. Согласно его предложениям, Австрия должна была аннексировать Боснию и Герцеговину и взамен он заверил Россию в твердой поддержке Австрии в пересмотре Конвенции о проливах Берлинского договора 1878 года, чтобы разрешить проход русских военных кораблей в мирное время. Соглашение сорвалось, когда министр иностранных дел России А.П. Извольский не смог заручиться согласием европейских держав, прежде всего Великобритании, на изменение режима в проливах. Не посоветовавшись с русскими, Австрийская империя бросилась с оружием в руках, заявив об аннексии. И снова, как и в 1881 году во время болгарского кризиса, Австрия не предложила Сербии никакой компенсации. Сербы были возмущены и отдали приказ о военных приготовлениях. Россия столкнулась с фактическим ультиматумом Германии не предпринимать никаких контрмер и, все еще оправляясь от последствий поражения в Русско-японской войне, была вынуждена отказаться от мысли прийти на помощь сербам.

Обе стороны извлекли из кризиса разные уроки. Австро-венгерские государственные деятели были убеждены, что в любом противостоянии с Сербией Германия поддержит их, а Россия, силу которой они постоянно недооценивали, отступит. В то же время они понимали, что Сербия теперь стала непримиримым врагом, и логика политики диктовала ей зависимость от России. Это, в свою очередь, означало, что монархия отныне будет противостоять стратегической угрозе со стороны России на двух широко разделенных фронтах: на галицийской границе на крайнем северо-востоке и на сербской границе на юге. В случае кризиса ситуация на других границах также была зловещей. Италия и Румыния, хотя и были связаны с австро-германским альянсом, не могли считаться верными союзниками. Обе они вынашивали ирредентистские претензии на территорию Габсбургов: Италия - на Истрию, а Румыния - на Трансильванию. В реальности монархия столкнулась с кошмаром окружения, не менее страшным, чем тот, что был представлен в Берлине. Более того, монархия только что приняла троянского коня со своими границами. Тайные общества, обосновавшиеся в новоприобретенных пограничных землях Боснии и Герцеговины, активно готовили заговоры с целью уничтожения имперского правления. Итоги Балканских войн 1913/14 годов приблизили опасность, обострив национальные чувства в Сербии и увеличив ее государственную территорию. Стоит ли удивляться, что правящая элита монархии увидела в убийстве Франца Фердинанда возможность сокрушить Сербию? Россия пришла к иным выводам.

 

Кризис в российском приграничье

Причины конституционного кризиса в Российской империи были схожи с теми, что потрясли Габсбургскую монархию. Внутри страны социальные противоречия, возникшие в результате запоздалой и форсированной индустриализации в сочетании с неспособностью решить проблемы управления своими пограничными территориями. Внешне попытка взять под контроль еще одну соседнюю пограничную территорию во Внутренней Азии вызвала международный кризис. В случае с Россией это привело к распутной войне с Японией, революции и уступке самодержавием первого в истории империи выборного парламента.

Начиная с 1880-х годов, имперское управление приграничными территориями претерпело качественные изменения. Возобновившийся процесс централизации и экономической интеграции сопровождался усилением имперской националистической политики. Были установлены новые внутренние границы, ликвидированы традиционные административные права и правовые системы, а русский язык провозглашен единственным языком бюрократии. Александр III возглавил