Джека разболелась голова.

– Мы очень давно начали этот обряд, дитя. Помнишь? – Джейкоб поманил к себе Стефани, сжавшуюся под отцовским взглядом. – А ты, малышка? Нет, думаю, не помнишь. Вот что стауфордские грешники сделали с вашими мозгами. Они сбили вас с истинного пути, заставили забыть Старые Обычаи, заставили отказаться от вашего призвания. Но этого больше не будет, агнцы мои. Этого больше не будет.

Сьюзан Прюитт первой добралась до алтаря. Она вышла из тьмы, обнаженное тело было покрыто пленкой темной жидкости, татуировка в виде змеи на ягодице сочилась кровью. Джейкоб обнял ее, как любовник. Его руки скользили по ее бокам, размазывали по бедрам кровь и грязь. Когда она подняла голову и прижалась губами к губам Джейкоба, Джек с отвращением отвернулся.

– Одна из моих дорогих дочерей сохранила истинную веру. Она будет первой, кто войдет в объятия безымянного бога, поскольку первая крестилась в его водах. – Джейкоб поманил их. – Все вы были созданы для этой цели, независимо от того, возьмете ли вы на себя эту ношу или нет. Обряды Старых Обычаев требуют страданий, да, и крови, но еще они требуют мяса, агнцы мои. Мой господь голоден, и вы все окажетесь в его чреве. Нет более великой чести и нет более великого таинства.

Сьюзан, улыбаясь, преклонила колени перед отцом, когда тот поднял с алтаря церемониальный клинок. Он провел изогнутым лезвием ей по шее. Артериальная кровь багряным гейзером брызнула на алтарь. Даже из другого конца грота Джек услышал почти оргазмический вздох, слетевший с губ Сьюзан, когда та упала к ногам отца. Темные щупальца поднялись из воды, опутали ее окровавленное тело и утянули в бездну.

Зик следующим преклонил колени перед Джейкобом. Тот с горькой улыбкой посмотрел на несчастного.

– Я разводил вас, как скот, и вы стали изгнанниками среди волков. Тебе пришлось очень нелегко, сын мой, но за твою верность я дарую тебе покой. Ступай.

Клинок полоснул по шее Зика, из артерии брызнул фонтан крови и черной земли. Как и в случае со Сьюзан, его тело утянули в глубину толстые темные щупальца.

Следующим был Чак. Стефани пыталась освободиться от темных корней, удерживающих ее на месте. По щекам у нее струились слезы. Джек сжал ее руку, но она не удержалась.

– Нет, – закричала она, – Чак, не делай этого. Это не ты. Это всё не вы. Пожалуйста, остановитесь. Не надо.

Человек, который когда-то был Чарльзом Типтри, повернулся и посмотрел на сестру через темную водную гладь. Лицо растянулось в мрачной ухмылке, с губ посыпалась черная засохшая кровь.

– О, Стефани, – произнес он, – именно этого я и хотел всегда. Очень скоро ты поймешь. Именно поэтому мы здесь. Разве может быть более великая цель, чем служение нашему господу?

Он преклонил колени перед их отцом, принял острое как бритва лезвие жертвенного ножа и был утянут под воду. Джейкоб вытер клинок о рваный рукав. Медленный вздох экстаза разнесся вокруг, из неизвестных источников в грот хлынули потоки кислого воздуха. Наверху замигали и замерцали глаза, некоторые закатились, обнажив белки, испещренные черными венами. Когда Джек посмотрел вверх, то увидел черный зрачок, образовавшийся в центре луны. Подрагивающая сфера разделилась на две части, как огромная клетка. Два зрачка распались на четыре.

Взгляни, что ты наделал, долбаный садист.

Последним к алтарю пришел отец Райли, Бобби. Он был единственным, кого Джек не видел за время своего пребывания в городе. Из них шестерых Бобби стал единственным, кто потрудился обрести веру. Бобби Тейт, которого он помнил, был пугливым ребенком, боящимся собственной тени. Сейчас, даже под личиной отцовской скверны, просматривался человек, явно обретший покой, несмотря на все выпавшие ему невзгоды. Казалось, он был готов к тому, что вот-вот должно произойти.

Посмотрев на Райли, Джек пожалел, что не может высвободиться и спасти отца мальчишки. Он продолжал надеяться и вырываться, но корни, удерживающие его, не поддавались. Джек мог лишь наблюдать, как по лицу Райли потекли слезы, когда Бобби пал от клинка Джейкоба.

Райли захрипел, когда его отец скрылся под темными волнами.

– Папа, – произнес он, голос больше походил на шепот. Этот звук наполнил Джека опустошающей яростью. Но как бы сильно он ни тянул и ни рвал свои узы, ему не удавалось высвободиться. Джейкоб наклонился над алтарем и, скрестив руки, щелкнул языком.

– Джеки Тремли, сын мой. Я восхищаюсь твоей страстью, мальчик.

– Пошел ты на хрен.

– Ты был тем, кто всегда лез в драку. Даже когда другие дети принимали свою судьбу, ты сопротивлялся. Полагаю, ты перенял это от своей бабушки. – Джейкоб обратил свой взгляд к небу, к многозрачковым глазам, наблюдающим за разворачивающимся ритуалом. – Господь, даруешь ли ты моему сыну проход? Позволишь ли его заблудшей душе вернуться домой и стать с тобой одним целым?

Воздух замер, и сверху раздался глухой гул, разнесшись над гротом. Щупальца, удерживающие им ноги, наконец ускользнули, позволив им двигаться.

– Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть план. – Голос Стефани скорее походил на хныканье, на лице застыла маска страха. Джек посмотрел на сестру и племянника, сердце у него разрывалось, в груди образовалась пустота.

– Будьте готовы бежать. – Он не стал ждать, когда она ответит, и побрел по воде к месту своего крещения, к месту своего последнего жертвоприношения.

4

Он помнил, что отец был гораздо выше – худощавый великан, чья улыбка обезоруживала и пугала одновременно. Джек стоял у подножия каменного алтаря, глядя на иссохшие останки Джейкоба. Из запавших глаз старика сочился голубой свет, освещая темные вены, расползшиеся по щекам. С того дня 1983 года в отце мало что изменилось, если не считать шрама на лбу.

Джек помнил этот знак из бабушкиной записной книжки – полукруг, разделенный посередине прямой линией. Кожа по краям символа сморщилась от старого пулевого ранения.

Оглянувшись через плечо, Джек увидел, что Стефани и Райли направляются к берегу, и с удовлетворением отметил, что у них, по крайней мере, есть возможность убежать. Это все, на что он мог сейчас надеяться. Бабушка исчезла, и ему так отчаянно хотелось верить, что у нее есть план, что она не бросила их на произвол судьбы. Но с каждой минутой его вера ослабевала.

– Дорогой мой Джеки, – произнес отец, улыбаясь. Алтарь располагался на скалистом утесе, сам он был вырезан из камня и окружен вырубленными ступенями, чьи края сгладились со временем бурными водами. Джейкоб положил клинок на каменную плиту и