возможно, и должны были бы, – но сейчас все это не имело значения. Он находился здесь, в лесной глуши, блуждал в темноте. Чарльз Типтри явно утратил рассудок.

Утратил, – произнес голос, – но еще не все потеряно. Ты можешь повернуть назад. Можешь ускользнуть во тьму, когда никто не будет смотреть. Оставь эту глупую затею.

– Да, – пробормотал Чак себе под нос, держась за бок и медленно удаляясь под пологом леса в кромешную тьму. Луч его фонарика рассекал пустоту перед ним.

С чего ты взял, что можешь доверять этой старой карге? Разве она не открылась тебе? Разве не она помогла другим бабушкам и дедушкам украсть церковные деньги? Как ты мог доверять этой воровке? К тому же разве слухи о том, что она ведьма, не подтвердились, Чарльз?

– Ну да, – пробубнил он, с трудом поднимая ногу и перешагивая через гнилое бревно. – Но это же Джини. Она никогда…

Она бросила вызов твоему богу, Чарльз. Сбила тебя с пути. Позволь своему отцу отвести тебя домой и исполни свое предназначение.

Он остановился, внезапно почувствовав, как в живот ему вонзился холодный шип. Никто не называл его «Чарльз», только его дед, а Гейдж Типтри был уже десять лет как мертв.

Чарльз.

Он закружил на месте, нервно светя фонариком вокруг себя. Луч вырывал из тьмы бесчисленные деревья, их стволы, скрытые зарослями папоротника и ядовитого плюща, кустами и травой, несколько груд валежника и тропу, ведущую в деревню. Чак был один, если не считать племянника, только Райли шел гораздо дальше. Свет его фонарика напоминал выпуклый белый глаз, висящий темноте.

– Эй, Райли?

Мальчик не ответил, но вместо него заговорил лес. Ветерок, шевелящий листья, наполнил лес тихим осуждающим шипением. По лбу Чака, через переносицу, скатилась капля пота. Он повернулся в сторону прогалины, задавшись вопросом, нужно ли ему ждать Стефани и Джека, прежде чем отправляться во тьму. Но назойливый голос – на этот раз его собственный – ослабил его решимость.

Что, если с мальчишкой что-то случилось? Что, если ему требуется твоя помощь? Что, если…

Где-то впереди, в кустах, затрещали ветки.

– Райли?

Тьма поглотила его голос. Он подождал, считая до пяти, после чего снова окликнул мальчика по имени. Ветерок донес треск.

Ты тупой говнюк. Ты должен быть внимательнее. А, к черту. Это же смешно. У нас нет времени играть в прятки, малец.

Он собрался с мыслями и поплелся вперед, следуя за фонариком к хижине, стараясь не думать о голубоглазых тенях, которые издевались над ним много лет назад. Зловещее предостережение Имоджин зазвучало у него в голове, как пожарная тревога: Ваш отец уже близко.

Перед ним появились пустые трупы его бывшей обители, покрытые пятнами ржавчины и заросшие травой и плющом. Чак попытался выкинуть слова Имоджин из головы, но когда подошел ближе к фонарику мальчика, то обнаружил, что больше не может заставить их замолчать. Фонарик Райли лежал на крыше импровизированной нарколаборатории и был направлен в сторону прогалины.

Чак снова окликнул племянника по имени и нахмурился, почувствовав в своем голосе тревогу. Лес не ответил. Чак протянул руку, взял фонарик и собирался уже повернуть назад, когда тяжелые шаги привлекли его внимание. Из темноты выскочила фигура и так сильно ударила его в плечо, что он едва не закружился на месте, как волчок.

Дезориентированный, Чак принялся возиться с фонариком. Луч метался среди стволов деревьев и пустых хижин, пока не нашел силуэт, удаляющийся по тропе. В свете фонарика лицо Райли было белым, глаза выпучены от ужаса. На лбу блестел пот, он пытался сказать что-то между судорожными вдохами.

– Какого черта?

– Чак… – пробормотал мальчик. – Мой папа… идет сюда.

От слов Райли кровь застыла у него в жилах. И когда он повернулся и снова посмотрел на тропу, то увидел то, что так напугало племянника. Из тьмы приближались четыре пары светящихся глаз. Чак уже ощущал смрад сырой земли, пота и смерти.

Время замедлилось, воздух сгустился до консистенции патоки. И прежде чем глаза настигли Чака, в голове у него промелькнула единственная мысль: Задержи их.

Он вытащил из-за пояса пистолет, направил его в воздух и произвел один выстрел. Где-то за спиной удивленно вскрикнул Райли, но Чак не услышал его из-за звона в ушах. Первая пара глаз попала под луч света, и Чак увидел искаженное лицо Зика. Из ноздрей у того торчали толстые черные черви, из глаз струилась темная жидкость.

Не раздумывая, Чак выстрелил снова, моргнув от силы отдачи. Пуля прошла мимо, с глухим треском отрикошетив от ближайшего дерева. Зик Биллингс приблизился, схватился за дуло пистолета, раскаленный металл обжег плоть.

Когда рука его пораженного скверной брата упала ему на лицо, Чак Типтри прокричал во тьму последние слова, в надежде, что племянник услышит его.

– Райли, беги!

5

Райли бежал изо всех сил, несмотря на боль в ногах. Сердце скакало галопом, голова после дня без еды кружилась, мышцы ныли. И все же он продолжал нестись вперед. «Какой же я тупой, – говорил он себе. Слова эхом отдавались у него в голове в такт бешено стучащему сердцу. – Черт, какой же я тупой». Да, он стал жертвой самой шаблонной сцены «слэшера»: услышал какой-то шум и, не раздумывая, отправился на разведку.

Кто-то шептал из леса. Приглушенные голоса накладывались друг на друга, как беспорядочная болтовня в радиоэфире, заполняя окружающую тишину. А потом он заметил в темноте знакомое голубоватое свечение, только сейчас оно было другое, парило высоко среди деревьев.

Боясь привлечь к себе внимание, он положил фонарик на крышу нарколаборатории. Подождал, когда глаза привыкнут к полумраку, и осторожно двинулся вперед, во тьму. К тому времени, как он добрался до центра деревни, в воздухе парило уже несколько глаз. Возможно, десятки, хотя времени считать