— Да… — промедлив, сказал тот. — Один раз за всю жизнь у меня был похожий момент — пришёл из ниоткуда, вломившись в мою судьбу, и так же ушёл в никуда. Я его упустил. Потом же… Ничего не было. Я до сих пор не особо знаю, что делаю. Жизнь ради жизни, выживание ради последующего выживания. Впрочем, меня устраивает такой расклад, ведь, как я и говорил, я знал другое лишь в один момент из долгих пятидесяти лет… Это как-то связано с Техасом?

— Да, — легко ответила она и не продолжила. — Да.

Они сидели и молчали. Доски приятно трескали в огне, выпуская из себя влагу. Джанет успокоилась и, наконец, легла спать. Салливан и парень, служащие ей слушателями и успокоительным, тоже разошлись — всем хотелось поскорее забыть тот день.

— А, парнишку, — начала вдруг девушка, — его действительно так зовут? «Парень»?

— «Пацан». И нет, это просто прозвище, которое я ему дал. Нет у него имени.

— Я думала, это твой напарник — Джеймс — ты тоже шептал это имя в бреду.

— Этот? Нет… А Джеймс — он… Он мёртв.

— Понимаю. Извини.

— Не стоит — все умирают… Все когда-нибудь умрут…

— Мистер Уилл? — окликнул Хана Ви, подошедший сзади. — Вы придумали, что мы будем теперь делать?

— Да… Да, придумал, хоть и очень не хотелось приходить к этому решению. Я не много могу предложить вам один — не настолько я силен и полезен даже для того, чтобы ты ко мне на «вы» обращался, но знаю, кто может. Завтра, когда придут связные, я им сдамся, — странники хотели протестовать, но были остановлены жестом руки. — Дайте договорить. Я им сдамся, чтобы они провели меня в Техас и отвели в Гатри — там будет решение всех ваших проблем. Вы же, пока что, подождёте здесь — пару дней придётся переждать. «Что же в Гатри?» — там проживает некий Генрих Гаскойн — суровый старый испанский пьяница, любящий лошадей больше, чем любого из живущих, знающий английский также хорошо, как я — хинди. И вы оба понятия не имеете, как сильно он хочет выбить из меня всё дерьмо… Впрочем, это всё ещё тот, кто нам нужен — Кардинал Чёрного Золота.

Уильям смотрел вдаль — на другой берег реки Ред и, как ему казалось, слышал удары плети и топот лошадиных копыт. Он понимал, что на следующий день ему придётся часто слышать и то, и другое…

Глава 13. Хозяин Дьявола

Настало утро. Прохладное, сырое, но всё же утро. Маленький отряд неспешно вылезал из двух палаток, в которые он еле-еле поместился, а Салливан, несший службу остаток ночи, наоборот — залез внутрь, дабы хоть на пару часов окунуться в мир Морфея.

С деревьев опадали последние листья — самые сильные из всех, держащиеся до последнего, но всё равно сдавшиеся в конце — как всегда. Уильям глубоко вдохнул свежего воздуха и медленно выпустил его из себя, наблюдая пар у своего рта — наступил ноябрь, скоро должно было стать гораздо холоднее.

Наёмнику осень нравилась, пожалуй, за две вещи: за умиротворение, что она приносила своей лёгкой прохладой и постепенно увядающей жизнью, и за то, что в списках той же увядающей жизни числились комары, блохи да прочие любители потревожить и без того короткий сон. Но вот поводов не любить её было куда больше, а главным выступал именно холод, только усиливающийся со временем. Он сокращал промежуток в сутках, когда можно было бы передвигаться, не боясь переохлаждения, заставлял надевать более тёплые и сковывающие движения вещи, вынуждал чаще заходить в города, чтобы пополнить запасы воды или же просто погреться — был настоящим врагом тому, кто считал себя отшельником.

На часах было восемь — ровно час до встречи со связными с той стороны реки Ред. Уильям взял парня с собой к реке и, усадив рядом, начал расспрашивать о Хэнке — он видел, что Пацан весь прошлый вечер был рядом с вдовой, и предположил, что тот всё знал. Он в своих догадках не промахнулся — Джанет выложила всё, обвернув это небольшой истерикой и залив слезами.

Второго октября — примерно через полторы-две недели после того, как Уильям «Из Джонсборо» Хантер покинул переправу у Гайона, приехал кардинал — старый, худой, словно сам мертвец, старик на коляске с широкими губами и длинными седыми, но редкими локонами чуть короче, чем до плеч. В описании Хан тут же узнал Генриха Гаскойна.

Вначале, Хэнк общался с Кардиналом наедине. Долго, протяжно, почти весь день, не совещаясь ни с кем. Но под вечер, всё-таки, они сумели договориться — вышли оба и созвали всех в центре моста. Рядом со стариком встал человек, который говорил за него нарочито громко — тот, в чьей голове рождались эти фразы, мог только шептать. Встав в центре, глашатай торжественно объявил: всё и все принадлежало Золоту — все переправы, все люди на них, автоматически получающие гражданство Нового Техаса, весь транспорт и оружие.

Уже в ту секунду Уильям, что Джанет соврала. Человек, который всю жизнь выступал за личную свободу; человек, который до сорока лет своей жизни настолько панически боялся женитьбы, что не терпел женщин в своей команде; человек, который построил собственную сеть переправ, наверняка, лишь ради того, чтобы не быть в подчинении, не мог бы просто так всё отдать. Даже если речь шла о Золоте. Тем более, если речь шла о Золоте.

В итоге, большинство переправ, как и переправу в Гайоне, взяли в осаду различные группировки, секты и фракции. Мол: «Ни один житель Оклахомы или Арканзаса даже не хотел слышать об Отце, чья тёмная фигура держала бы их в кулаке подчинения». Хэнку же и Джанет был выделен отряд связных, что должен был доставить их в Техас. Почему Кардинал, уезжая, не забрал их с собой? Лично старик видел в этом ещё одно несовпадение во лжи жены его покойного друга.

Переправу Гайона взяли в осаду Крысы — те, кто называли себя «вольным народом», а на деле были лишь наследниками анархистов и панков, живущих одним днём и не желающих принимать мир таким, каким он стал. Такие, в основном, погибали от встреч с мёртвыми — бесславно пропадали в волнах паники, забитые сверкающими пятками своих убегающих товарищей.

Осада была