ревнивых воспоминаний любезного и любвеобильного своего покровителя и, откровенно говоря, мало интересовалась, как он распоряжается ее скромным капиталом и как собирается распорядиться наследством эмира Бухарского. Все дела она передоверила ему, лишь мечтая о том, чтобы мадам баронесса не слишком зажилась на этом свете. Впрочем, и эти мечты были какие-то вялые, сонные. Мадемуазель Люси очень любила развлечения, наряды, свою парижскую квартирку, свою яхту, веселое общество и не задумывалась над мировыми проблемами. Как приятно спокойствие!

И жаль, что ее переполошили известием, что Моника в Женеве. И разве она, мать, не обязана была поехать в Женеву? О ля-ля! Она же мать.

Но при появлении Молиара бедняжка Люси испугалась. Вот уж такого осложнения она никак не ожидала. Паникерша в душе, она подумала не о Монике, а о своем Робере. И надо же случиться такому. И именно теперь, когда барон купил для своей Люси старинный замок «Шато Марго» в департаменте Жиронда. Замок настоящий, по преданиям, принадлежавший самой королеве Маргарите Наваррской, замок, в котором имеются подвалы со знаменитыми старыми винами, красным крепленым и белым сухим. Бог мой!.. Если Робер узнает про Молиара? Не видать ей тогда ни замка, ни титула баронессы как своих ушей.

Бог мой, привидения возвращаются! Что от нее хочет это привидение — Молиар, подлинную фамилию которого она забыла. Она помнила, что его зовут Пьер, или по-русски Петр, и что лишь случайность спасла ее от участи неверных жен эмира, которых казнили в нижней конюшне Арка. Страх смерти стер все воспоминания. Она глядела на одутловатое, небрежно побритое лицо этого… Бог мой, как с возрастом меняется внешность людей! А она ведь чуть не погибла из-за него. Какое счастье, что эмир был слеп в своей страсти к ней!

И Люси смотрела на Молиара своими красивыми лицемерными глазами и в полном смятении пыталась прочесть в его взгляде, что же ему надо от нее теперь, когда столько лет прошло и всё уже умерло, даже воспоминания о тех днях.

— О женщины, непостоянство ваше имя! — слегка кривляясь, воскликнул Молиар и, расцеловав обе ручки Люси, совсем по-домашнему плюхнулся в кресло. — Нам, дорогая моя, не так просто удастся все похоронить под пеплом забвения, так, кажется, говорят поэты европейцы. А вот мы, азиаты, ничего не забываем.

Он смотрел на Люси так, что всё внутри у нее дрожало. О, этот человек! Он был первый, кто ее пожалел, когда ее привезли в Бухару… Она чахла от скуки в гареме. Люси не помнит почему, но его все называли «любимец эмира», или «таксыр анжинир». Он действительно пользовался неограниченным доверием Алимхана, который нередко вел с ним длинные разговоры на берегу хауза в загородной своей резиденции. При разговорах присутствовала любимая жена Люси-ханум. Ей как «ференги» дозволялось не закрывать лицо волосяной сеткой даже при «анжинире». Эмир так любил Люси, что всячески старался ей угодить. Единственный человек в придворном мире «анжинир» знал по-французски, и мадемуазель Люси могла отводить душу с этим живым, веселым русским, который не потерял за многие годы жизни в Азии еще лоска петербургской образованности.

Ко времени встречи с Люси «анжинир» сделался во многом совсем настоящим бухарцем, чуть ли не мусульманином. Про него говорили, что он даже принял сунну и обладает обширными познаниями в шариате и «хидайе». Он появился в Бухаре еще при эмире Музаффаре и завоевал его безграничное доверие тем, что нашел в недрах пустыни несметные богатства. Горный инженер сделался фаворитом и всесильным министром. Золото сыпалось из его рук. Он ослепил и мадемуазель Люси, подарив ей, любимой супруге эмира, тяжелую золотую диадему и массивные золотые браслеты. Но это случилось уже после смерти Музаффара и восшествия на престол Сеида Мир Алимхана.

А до того превратности судьбы не раз обрушивались на голову «бош анжинира». Во дворце мадемуазель Люси слышала страшные и темные истории о золоте Кызылкумов. «Бош анжинир» никак не соглашался показать найденные месторождения, и старый эмир бросил его в зиндан — клоповник. А когда «анжинира» выпустили, он отправился с целым караваном эмирских соглядатаев в пустыню, и там все погибли от жажды. Сам «анжинир» остался жив. Его нашли на границе песков в Вабкенте. Он жил у одного купца-татарина и что-то писал и рисовал на бумаге какие-то карты. Его привезли в Бухару и снова хотели заключить в зиндан. Но инженер сказал: «Я отослал в Англию все свои чертежи. Если вы меня уморите в яме, все золото возьмут инглизы». Музаффар все же снова бросил инженера в яму. Российский агент узнал об инженере и приказал выпустить его. Тогда инженер снарядил караван и снова ушел в пустыню. Тут приехали англичане и предлагали Музаффару много денег за право разрабатывать золотые прииски в Кызылкумах. Но инженера не нашли, и англичане уехали. Музаффар вскоре умер. Когда же на престол взошел Алимхан, инженер вновь появился в Бухаре.

Мадемуазель Люси отлично помнит его, стройного, загорелого, подтянутого. В безмерной скуке и тоске дворцовых покоев он казался ей светлым видением. Она не помнит, появился ли он после того, как ее привезли и бросили на ложе эмира, или он вернулся из пустыни позже. Тогда многие разговоры велись при Люси, и она до мельчайших подробностей знала о кызылкумском золоте, о рудниках, концессиях. Инженер заверил, что никаких бумаг он англичанам не продавал. Они спрятаны в верном месте, и он согласен уступить всё новому эмиру на условиях концессии. Вот тут-то мадемуазель Люси и нашла время, чтобы развеять скуку и тоску. Незаметно она сделалась секретарем и помощником инженера. Они частенько засиживались в присутствии эмира до поздней ночи, считая и пересчитывая, расчерчивая, подытоживая. Усиленная зевота Алимхана прерывала их и служила сигналом к прекращению занятий. Но однажды…

— Вы не смеете так говорить. Вы не азиат, и мстительность не в вашем характере, — вдруг сказала мадемуазель Люси. — И столько лет прошло. Вы не смеете.

— Однажды, — посмеиваясь, заговорил Молиар, — гаремной идиллии пришел конец. Правду говорят: женщина опасный зверь с длинными волосами и очаровательным станом. Именно потому, что гарем полон подозрительности, никто, и прежде всего сам Алимхан, не мог допустить, что эмир обманут. Невероятно, но так.

— И понадобилось вам ворошить прошлое, — с отчаянием воскликнула мадемуазель Люси.

— Минуточку. Что же произошло? Выяснилось, что супруга эмира готовится стать матерью. Тогда любимец эмира вдруг вспомнил о простой порядочности. «Нам надо уехать. Дальше терпеть я не могу. Мы уедем». — «Куда?» — спросила «супруга эмира». — «За границу. К тебе во Францию». — «А на что мы будем жить?» —