– Еще скелеты? – спросила Розамунд.

– Не могу сказать, – ответил я. – Не хочешь сама спуститься и проверить?

– Ненавижу темные подвалы, – сказала она, почти не дыша, а я вдруг выпустил крышку из рук, и она со стуком встала на место.

Я поставил лампу на пол и крепко обнял Розамунд. Она прижалась ко мне, как ребенок, испугавшийся темноты.

– Не надо, дорогая, – пробормотал я, уткнувшись губами в ее волосы. – Все в порядке.

– Нет, не в порядке. Этот жуткий… Лучше бы я умерла. Ох, я люблю тебя, Чарли! Я ужасно тебя люблю!

По всему подземелью разнеслись шаги, и мы оторвались друг от друга. Перед нами возникли Лем, Джед и Рути. Ни один из них не выразил изумления, застав нас здесь. Лем вперился в скелет, облизнул отвисшие губы и захихикал. Рути стояла с безжизненным взглядом и все той же застывшей кривой улыбкой. Джед опустил на пол свою лампу, злобные зеленые глаза скользнули по нам.

– Привет, ребята! – сказал он. – Стало быть, вы отыскали дорогу сюда?

– Мы просто подумали: а нет ли у вас здесь бомбоубежища, – ответил я. – С ним немного спокойней при том, как обстоят дела в мире.

– А тебя не так просто напугать, – хмыкнул Джед. – Вот он, Рути!

Он снял со стены пастуший хлыст и вложил в руки дочери. Она внезапно оживилась, подошла к прикованному скелету и принялась хлестать его. Лицо ее казалось жуткой улыбающейся маской.

– Только так ее и можно успокоить, когда случается припадок, – объяснил Джед. – Хуже стало, когда Бесс умерла.

– Бесс? – слабым голосом произнесла Розамунд.

– Она… была здесь служанкой. Мы решили, что ей теперь уже ничто не повредит, а Рути от этого успокаивается… обычно.

Миссис Карта выронила кнут. Лицо у нее было все таким же застывшим, но голос стал совершенно нормальным:

– Не подняться ли нам наверх? Должно быть, нашим гостям здесь неприятно.

– Да-а, – согласился я. – Может, раскатаем еще бутылочку, Джед?

– Хотите заглянуть? – Он кивнул на деревянную крышку люка в полу.

– Уже заглянул.

– Лем очень силен, – сказал старик, откровенно невпопад. – Покажи им, Лем. Возьми цепь Бесси. Не беда ведь, если она развалится.

Все семейство Карта выглядело крайне смущенно.

Лем заковылял к скелету и с легкостью выдернул цепь.

– Так, – сказал я. – Вот и все. Эта мелкая сошка справится и голыми руками. У вас нож. А что у Рути? Думаю, топор.

Он ухмыльнулся:

– Ты же не думаешь, что мы и впрямь убиваем всех, кто здесь останавливается. Или, если приезжают на машине, отвозим их в большой пруд на заднем дворе.

– Нет, если вы тоже вампиры из Хеншоу. Вы до смерти испугались бы текучей воды.

– Она не текучая, а стоячая, – поправил он. – Не стоит принимать на веру всякий вздор.

– Все двери заперты, окна зарешечены, – тихо проговорила Розамунд. – Мы нашли вашу гостевую книгу. Мы видели подземелье. Все сходится.

– Забудьте о своих подозрениях – и будете спать спокойней, – посоветовал Карта.

– Я не хочу спать, – ответила Розамунд.

Я поднял лампу и взял жену за руку. Мы первыми прошли по тоннелю, потом поднялись по лестнице в камеру, а оттуда – на кухню. В темном углу стоял большой чан с водой.

Здесь уже была слышна вся ярость разбушевавшейся грозы.

– Я проветрил для вас постель, – сказал Карта. – Вы идете спать?

– Не могли бы подлить сюда керосина? – Я помахал лампой. – Боюсь, с женой случится истерика, если он кончится посреди ночи.

Джед кивнул Лему, тот вышел, шаркая ногами, и вернулся с канистрой, в которой что-то плескалось. А потом наполнил этим лампу.

Мы все вместе поднялись наверх. Джед шел первым, уродливое пугало в грубом черном парике. За ним, глупо ухмыляясь, двинулся Лем. Позади плелась Рути с застывшей улыбкой и пустыми зелеными глазами.

– Эй, Джед, – сказал я. – Вы же собираетесь стащить наши трупы в подвал. Зачем утруждать себя лишней работой?

– Я уж думал, тебе надоело, – хохотнул он. – Но мне так и так нужно кое-что доделать по дому. Увидимся позже.

Это была кошмарная процессия, и лестница протестующе скрипела под нашими ногами. Я так и сказал по своему легкомыслию.

– Немного перебираешь с театральностью, – оценила Розамунд, поджав губы.

– Здесь должно быть тринадцать ступенек. Этакий тонкий намек. Тринадцать ступеней к виселице, – объяснил я Джеду, когда он обернулся к нам с хмурым вопросом во взгляде.

– Все ищешь скрытый смысл там, где его нет, – хмыкнул он. – Раз уж ты считаешь нас убийцами, то почему до сих пор не сбежал?

– Так двери же заперты.

– Мог бы попросить, я бы открыл.

Я не ответил, потому что мне не понравилась насмешка в его голосе. Лем тащился следом за нами, радостно пуская слюни. Мы прошли по коридору к дальней спальне. Там пахло плесенью. Ветки царапали зарешеченное окно. Летучая мышь неистово билась в стекло.

Мы вошли в комнату и остановились, выжидая. Я поставил лампу на пыльный прикроватный столик. Лем, Джед и Рути стояли в дверях и наблюдали за нами, словно троица зеленоглазых волков.

– Вы хотя бы задумывались о том, что мы можем оказаться вовсе не овечками? – спросил я. – Хоть бы спросили, откуда мы появились и как сюда добрались.

Джед одарил нас однозубой усмешкой:

– Думаю, вы просто ничего не знаете об округе Хеншоу, мистер. У нас здесь ни о каком законе уже давно и речи нет. Мы страсть как осторожны – не припомню, когда федеральные власти смотрели в нашу сторону. И округу Хеншоу ни к чему шериф, который даром ест свой хлеб. Не пытайтесь нас провести, не выйдет.

– Разве похоже, что мы чем-то обеспокоены? – пожал я плечами.

В голосе Джеда появилось завистливое восхищение.

– Да, тебя напугать непросто. Ну хорошо, мне нужно еще кое-что доделать, перед тем как… лечь спать. До скорой встречи.

Он растворился в темноте.

Рути отдернула руку. Лем облизнул губы и тоже скрылся.

Улыбка женщины казалась застывшей гримасой.

– Я знаю, о чем вы думаете, чего боитесь, – сказала она. – И вы правы.

Она вышла из комнаты и захлопнула дверь. Щелкнул замок.

– Джед забыл дать мне вторую бутылку. Скоро я совсем протрезвею. И захочу пить. Очень сильно захочу, – сказал я немного изменившимся голосом. – Все в порядке, милая. Иди сюда.

У Розамунд были холодные губы, я чувствовал, как она дрожит.

– Это не комната, а холодильник, – проворчала она. – Я не привыкла к холоду, Чарли. И не смогу привыкнуть!

Я ничего не мог для нее сделать, только крепко-крепко обнять.

– Попробуй вспомнить, – тихо сказал я. – Это не ночь, не гроза.