– Что ж, это надо как следует обмозговать, – помолчав, произнес Галт. – Правда, вырваться все равно пока не получится.

– А в чем дело?

– Криминальное расследование, – ответил Галт и пристально посмотрел на Тима, но тот и глазом не моргнул.

Тут, конечно, братец опростоволосился! Должен был удивиться…

Вместо этого Тим лишь произнес:

– Надеюсь, все образуется. Я бы и сам не смог поехать прямо сейчас. Дел невпроворот.

– Я тебе говорил, что хожу к психиатру? – спросил Галт.

– Серьезно? Зачем?

– Порядок в воспоминаниях навожу.

– Провалы в памяти?

– Вовсе нет! – сказал Галт, поднимаясь. – Слава богу, я пока в здравом уме. Ладно, мне пора. До скорого!

– Ну, бывай! – не потрудившись встать, кивнул Тим. – Береги себя!

Спускаясь на лифте, Галт Кавендиш вспомнил, как Тим подмигнул напоследок, и им овладел легкий страх. Неужели нельзя было обойтись простым кивком?.. Галта неотступно преследовало чувство, что Тиму все известно. Но ни за что на свете Тим не выдаст себя, если только…

Если только Галт не перехитрит его. Правда, в таком случае последствия могут быть непредсказуемыми. И все же Галт с радостью готов был уверовать, что повредился умом. Если день за днем убеждать себя, что трехмерная проекция невесть откуда взявшегося гуманоида, притворяющаяся его братом, и в самом деле существует, то свихнешься так или иначе. Однако воспоминания о Тиме Кавендише отсутствовали в его голове напрочь, и книги по мнемотехнике воскресить их не помогали.

Неужели это действительно искусственные воспоминания? Конечно, ученым такие методы не в новинку, но чтобы Тим?.. Боже милостивый! Кто же такой этот Тим Кавендиш?

Воспоминания о брате, если они, конечно, существовали, стерлись после несчастного случая. Врачи поставили диагноз: сотрясение мозга. Наверное, еще никому в возрасте пятидесяти лет не удавалось упасть с крутой лестницы без последствий. Но, к счастью для Галта, операция прошла успешно…

Чертовски успешно!.. Вся жизнь лежала перед Галтом как на ладони, за исключением эпизодов, связанных с братом. Эти воспоминания как будто вырвали с корнем! Выкорчевали вплоть до того вечера, два года назад, когда Галт, Тим и их сестра Мэри Эллен собрались поужинать в ресторане «Сарди». Именно с того августовского вечера Галт помнил все, включая и Тима Кавендиша.

Но каждый раз, когда Галт силился восстановить события, предшествовавшие ужину, возникало чудовищное ощущение, что Тим Кавендиш не рождался на свет.

Если Галт не обманывает себя, то Тим, похоже, даже не догадывается, что весь его план уже под подозрением. А иначе как объяснить тот факт, что он до сих пор не принял мер?

Галт поймал такси и добрался до кабинета доктора Хиллмана Абернати. Психолог, психиатр и по совместительству посланник всемогущего бога здравомыслия был крупным светловолосым джентльменом с проницательным взглядом и ненавязчиво-мягкими манерами, располагавшими к задушевной беседе. Выпустив дым своей привычной «пантанеллы», он сверкнул улыбкой и предложил Галту усаживаться.

– Сразу к делу, – сказал Абернати. – Галт, ты не сумасшедший. Хотя исключать навязчивое состояние я бы пока не стал. Даже если оно вдруг подтвердится, то переживать не нужно – это лечится.

– Так я и знал! Стоит пациенту только заикнуться о какой-нибудь необычной версии, и ваш брат психиатр отметает ее с порога! Расценивает как заведомо ложную! Заявляет, что корень всего зла – разум пациента!

– Тут ты не совсем прав, но я готов выслушать твою версию полностью, – сказал Абернати.

У Галта дернулся уголок рта.

– Некоторые люди утверждают, что могут слышать писк летучих мышей, не воспринимаемый человеческим ухом. Значит ли это, что мыши не издают ультразвуковые сигналы и человек просто бредит?

– У меня были пациенты, которых преследовали мелкие красные черти, – хмыкнул Абернати. – И что, прикажешь в это верить?

– А они пытались сфотографировать чертей?

– Ну да, – кивнул психиатр. – Как в инфракрасном, так и в ультрафиолетовом излучении. Но, Галт, я же ничего не утверждаю наверняка. Может, это навязчивые мысли, а может, все точно так, как ты говоришь.

Галт откинулся на спинку кресла и воззрился на врача. Затем пожал плечами и произнес:

– Складывается ощущение, что ты считаешь меня умалишенным и подыгрываешь.

– Вовсе нет, – серьезно сказал Абернати. – У тебя есть определенные убеждения, пускай и необычные. Если я вдруг безосновательно заявлю, что все это выдумка, ты, естественно, не поверишь. На этой почве недоверия у тебя запросто может развиться мания преследования. Профессиональная этика и опыт научили меня держать мнение при себе – в специальном отсеке на периферии сознания. Я никогда не делаю прогнозов, если не располагаю достаточным количеством фактов.

– Факты? – несколько иронично переспросил Галт.

– Да, факты. Вещественные доказательства, которые можно не только увидеть, но и пощупать руками. Ты пришел сюда в непоколебимой убежденности, что я не поверю твоему рассказу. С самого начала у тебя прослеживался невроз эгоистической самоинфляции, также известный как комплекс бога, вкупе с бессознательным стремлением к мученичеству. Ты считаешь, будто совершил важное для человечества открытие. Ты заранее внушил себе, что никто в это не поверит, и теперь страдаешь. И вот результат: ты ждешь, что тебя распнут на кресте, который ты сам же и взвалил себе на плечи. К сожалению, все это у тебя в подсознании, а с подсознанием шутки плохи.

– Минуточку! – вскинулся Галт. – Я не отрицаю, что могу заблуждаться. Игры разума и все такое… Психическая травма – это вроде так называется?

– Психологический блок, – поправил Абернати. – Едва не погибнув при падении с лестницы, ты пережил сильнейшее эмоциональное потрясение, и твоя память заблокировала все ранние воспоминания о брате, вплоть до августа позапрошлого года. Встает закономерный вопрос: почему?

– Одно из двух: либо Тим существовал всегда, либо – нет.

– Правильно. Предположим, что брат у тебя был. В этом случае выходит, что по какой-то веской причине твое подсознание все воспоминания о Тиме похоронило.

– Это по какой, например?

– Вероятно, по той самой, что уязвляет твое эго. Если бы нам удалось ее определить, то память, скорее всего, тут же вернулась бы к тебе. Ты никогда не пытался навредить брату?

– С тех пор как он появился в моей жизни – нет, – снисходительно ответил Галт.

– Угу. – Абернати побарабанил пальцами по столу. – Раз ты сам ничего не помнишь, значит нам требуется косвенный подход. Будем добывать сведения от третьих лиц.

– Так ведь я уже вовсю работаю в этом направлении! Написал всем друзьям и родственникам. Обратился в детективное агентство, навел ищейку на след Тима. А еще подключил сестру. – Галт в задумчивости покусал губу. – А прямой подход? Что он предполагает?

– Мы уже испробовали его, но психологический барьер обойти не удалось. Лексические