– Но ведь не за спиной у Верховного Владыки! Ты с ума сошла? Не забывай, я отвечаю за тебя честью семьи. Представляешь, что будет, если все раскроется? Мы ведь не беглого дворянина укрываем, а дитя Верховного Владыки!

– Зачем же за спиной? Попросим аудиенции с вашими родителями и скажем, что готовы помочь.

Далила вытащила плоский круглый медальон, что не помещался на ее ладони, и поднесла ко мне. Переливающаяся его поверхность вдруг стала бурой.

– Что это означает? – удивился я.

Она улыбнулась.

– Что вы и вправду его воля.

* * *

Далила незамедлительно привела подругу Ясмин присмотреть за Норой, и мы поспешили в дворец Ностраци.

Плаща впору долговязому Иеварусу не нашлось, вдобавок из-за размеров он все равно обречен на любопытные взгляды. Посему, когда экипаж подъехал вплотную к крыльцу, мы с Далилой как можно скорее затолкали Семя внутрь. Ясмин это заметила и все пыталась рассмотреть за ней, кого мы там прячем.

– Это Эрефиэль? – донесся до меня ее потрясенный голос. – А тот высокий – тоже зеруб?

Остального я не слышал, но подруга в конце концов уняла любопытство – не знаю, что Далила ей сказала. Мы сели с одной стороны бок о бок, лицом вперед, а Семя втиснуло свое тело напротив и головой уткнулось в потолок.

Мне, впрочем, было не лучше. Мы с Далилой зажали друг друга и от волнения уже начинали взмокать.

– Что ты ей сказала? – полюбопытствовал я.

– Что потом все объясню и чтобы она говорила потише.

Дребезжащий экипаж все катил себе по дороге. Иеварус с любопытством рассматривал нас рыбьими глазами, переводя взгляд между мной и Далилой.

– Как думаете, кто-нибудь нас заметил?

Иеварус был на голову выше меня и не уступал, должно быть, среднему акарскому росту.

– Еще бы! Такого гиганта попробуй не заметить. Кучер наверняка сейчас сидит белый от страха. Повезло, что не закричал.

Далила захихикала – так заразительно, что и я не удержался.

Семя глядело на нас с бесстрастным выражением и вдруг попыталось воспроизвести улыбку. Губы расползлись и выгнулись вверх так, что вместо веселого лица получилась неуклюжая гримаса, и это только сгустило абсурд положения. Мы поневоле расхохотались.

Иеваруса, по-видимому, наш смех увлек еще больше, и он дотронулся пальцами до наших улыбок. В эту секунду мы замолчали.

Она опустила его руки.

– Иеварус, ты помнишь, я просила.

Семя откинулось на спинку сиденья – но язык бы не повернулся сказать, что фраза его урезонила.

– Подумать только. Одиннадцатое Семя самого Верховного Владыки, священное, богоподобное существо, избавитель от тлетворного Зла – и журить его, как маленького ребенка!

Даже не вспомню, когда я последний раз так от души смеялся. Сейчас в моей жизни тянулась столь черная полоса, что даже некогда выкроить минутку спокойствия, чтобы разобраться в мыслях.

Веселый задор угас, когда Далила повернулась ко мне.

– Я ведь так и не смогла вас как положено поблагодарить.

– За что?

Она ласково улыбнулась.

– За то, что поставили на меня. Стали моим патроном, когда я была маленькой. Без вас я бы сейчас здесь не сидела. У вас золотое сердце, Эрефиэль.

От ее комплимента и нежного, гармоничного голоса на душе стало чуть радостнее. Мне этого не хватало. Далила ведь не единственная моя ставка. Вторая расколола хрупкое перемирие с акарскими беженцами, а третья вообще может навсегда остаться в плену летаргии. Приятно знать, что хотя бы у Далилы все сложилось достойно.

Внутри кареты вновь воцарилась тишина – что совершенно не беспокоило Иеваруса, который окончательно вжился в амплуа безучастного наблюдателя. Чуть погодя Далила опять пожурила его, чтобы не оттягивал занавеску.

– А знаете, нам выпала удача совершить по-настоящему благородный поступок. Вдруг, если поможем Семени исполнить судьбу, все страдания, весь хаос прекратятся? Вдруг гниль, война, смерти – все это из-за Зла? Акарам будет где поселиться, они свернут свое наступление.

– Неужели я слышу надежду? – поддразнил я.

– Нет. Она не надежда, а сострадание, – поправил Иеварус.

Я вновь посмотрел на существо, сидящее напротив. Его голос был все так же бесцветен.

– Видимо, от Ясмин заразилась, – признала Далила.

Я поразмыслил над ее словами. Она права, ведь я и сам искал способ проявить себя перед лицом невзгод – и чем больше развивал эту мысль, тем четче осознавал, что долгожданный шанс и вправду выпал. Шанс отличиться, получить приглашение на утес Морниар и доказать отцу, что я достойный наследник. К тому же благодаря победе над Злом, возможно, война с акарами угаснет сама собой.

– А ведь это лишь начало, – вздохнула Далила. – Для полного набора нужно еще найти ярость, страх и надежду.

Подобно тому как при отливе неспешно показывается из-под воды суша, поднялась из глубин сознания мысль:

– Не знаю насчет страха и надежды, но кое-кто на роль ярости у меня есть.

Все шире и шире открывались возможности, которые дарует нам этот план.

– Вот только как скрыть этот громадный рост? – задумалась Далила. – Едва выйдем на улицу, все обратят внимание.

Иеварус моргнул.

– Мне уменьшиться? – И, не дожидаясь ответа, он встрепенулся; все тело тихо захрустело, кожа начала стягиваться, пальцы уменьшались, а лицо рывками сжималось внутрь. Плащ неспешно погребал его под собой.

И вот вскоре вместо человекоподобного бесполого великана нам предстал привычного вида подросток, чье лицо обрамляли серебристые пряди.

– Так лучше? – спросило Семя прежним голосом.

Увиденное оставило нас с Далилой без слов.

Глава шестьдесят пятая

Эрефиэль

Решили как-то двое сыграть в игру. Играем до конца, молвил первый, и раньше не сдаемся. Нужно взмахнуть острым топором и единожды ударить другого, а тот после этого пусть даст сдачи.

Оба лишились головы.

– Сказка о сломленных рыцарях

Прошагав через дворец Ностраци на встречу с родителями и загадочным посланцем Хакеном, мы явили им Семя в новом юном облике.

С обеих сторон залы бурно зашептались, но троица на пьедестале, вполне понятно, хранила холодную невозмутимость.

Я молвил свое слово и сделал предложение. Иеварус даже вышел вперед меня поддержать, на ходу удлиняясь до прежних размеров. Тело с хрустом деформировалось, а внутри будто что-то надрывалось.

Семя, пусть и не очень выразительно, изложило мысли. А как только троица умолкла и задумалась, как быть дальше, Иеварус даже взял на себя смелость улыбнуться – вышла, как всегда, страдальческая мина.

Далила подошла вполголоса его пожурить.

– Но я ведь улыбаюсь. Разве нельзя?

– Не сейчас.

Я со вздохом перехватил разговор.