Ману же были приятны все, кто своим поведением не вызывал неприязнь. Раджкумару тоже понравился Ман; узнав, что тот сейчас сидит без дела, он предложил ему чем-нибудь заняться вместе на этой неделе, и Ман согласился.

Тем временем раджа Марха, наваб Байтара и Махеш Капур стояли у стола в ярком свете люстры. Глаза Махеша Капура упали на бумаги, рассыпанные перед ним, но он вспомнил колкое замечание раджи о шпионаже и быстро отвел взгляд.

– Ну что вы, министр-сахиб, не стесняйтесь! – поддразнил его раджа из Марха. – Читайте, пожалуйста! А взамен можете рассказать, когда именно вы планируете прибрать к рукам наши земли.

– Прибрать к рукам?

По столу шмыгнула чешуйница. Раджа раздавил ее большим пальцем.

– Я имею в виду, когда они отойдут Министерству по налогам и сборам штата Пурва-Прадеш, конечно же.

– В надлежащий срок.

– А, теперь и вы заговорили как ваш дражайший друг Агарвал из Заксобрания!

Махеш Капур промолчал.

– Быть может, переместимся в гостиную? – предложил наваб-сахиб.

Раджа Марха не сдвинулся с места. Обращаясь одновременно к хозяину дома и министру по налогам и сборам, он сказал:

– Я не для себя интересуюсь, у меня мотивы исключительно альтруистические. Я поддерживаю других заминдаров лишь потому, что очень зол на правительство – и на политических ничтожеств вроде вас. Сам я ничего не потеряю. Мои земли защищены от ваших посягательств и новых законов.

– Неужели? – спросил Махеш Капур. – Обезьянам закон не писан?

– Если вы по-прежнему считаете себя индусом, – сказал раджа Марха, – вы должны помнить, что армия обезьян однажды уже одержала победу над армией демонов[252].

– И какого чуда вы ждете на сей раз? – не удержался Махеш Капур.

– Исполнения триста шестьдесят второй статьи Конституции, – ответил раджа Марха, злорадно выплюнув число больше двух. – Это наши частные владения, министр-сахиб, частная собственность. Согласно условиям договора о присоединении моего княжества к вашему Индийскому Союзу, ни правительство, ни суды не могут посягать на нашу землю.

Всем было хорошо известно, как пьяный в дым раджа Марха явился к суровому министру внутренних дел Индии Сардару Пателю подписывать договор о присоединении княжества к Индийскому Союзу, омыл его слезами и размазал подпись, создав таким образом уникальный исторический документ.

– Посмотрим, – сказал Махеш Капур. – Посмотрим. Не сомневаюсь, что в будущем Г. Н. Баннерджи будет стоять на страже вашего высочества так же твердо, как прежде стоял на страже вашей низости.

Никто не понял, на что он намекает, но его слова сработали как сигнал к действию.

Раджа Марха свирепо зарычал и бросился на Махеша Капура. К счастью, он споткнулся о стул и повалился налево – прямо на стол. Подняв багровое лицо от бумаг и тяжело дыша, он окинул взглядом комнату. Одна страница какого-то кодекса оказалась порвана.

Секунду-другую раджа Марха ошалело таращился на эту порванную страницу, словно не мог понять, как он здесь оказался. Фироз воспользовался его смятением, быстро подскочил, взял его под локоть и уверенно вывел в гостиную. В считаные секунды все было кончено. Раджкумар вышел вслед за отцом.

Наваб-сахиб подошел к Махешу Капуру и едва заметно приподнял одну руку, как бы говоря: «Спокойно, ничего не делай». Министр покачал головой и пробормотал: «Мне очень жаль, очень жаль», и оба поняли, что извиняется он не столько за внезапное вторжение, сколько за то, что не успел вовремя прийти на помощь другу.

Затем он обратился к своему сыну:

– Ладно, Ман, поехали домой.

На улице они заметили в глубине подъездной дорожки длинную черную «лянчу» с номерами чистого золота: «МАРХ 1».

По дороге в Прем-Нивас оба молчали, думая о своем. Махеш Капур размышлял, что все-таки правильно сделал, приехав сегодня, пусть его неожиданное появление произвело поистине взрывной эффект. Давно пора было извиниться перед другом. И кажется, наваба-сахиба действительно растрогал его визит.

Махеш Капур полагал, что завтра наваб-сахиб ему позвонит и извинится за случившееся, однако воздержится от подробных разъяснений. Положение было крайне неловкое: во всем чувствовалась странная неопределенность и недосказанность. Как же досадно, что этот союз бывших врагов – пусть и сколь угодно непрочный – родился из чувства самосохранения и попытки отстоять собственные корыстные интересы. Еще Махешу Капуру очень хотелось знать, какие слабые места юристы нашли в его законопроекте (если вообще нашли).

Ман же радовался нежданной встрече с другом. Он сказал Фирозу, что вряд ли отец сегодня от него отвяжется, и Фироз пообещал написать Саиде-бай (при необходимости даже доставить записку лично), что Даг-сахиб уехал по неотложному делу.

6.16

– Нет, внимательней. Думайте!

В голосе звучала легкая насмешка и при этом озабоченность. Этому голосу было не все равно, как Ман справится с заданием: нехорошо, если аккуратно разлинованная страничка заполнится позорной пачкотней. Однако слышалось в голосе и искреннее участие, небезразличие к делам самого Мана.

Ман нахмурился и в очередной раз вывел букву «мим», похожую на кривой сперматозоид.

– Вы не следите за кончиком пера, отвлекаетесь, – сказал Рашид. – Если хотите с пользой потратить мое время – а оно полностью к вашим услугам, – почему бы не сосредоточиться на занятии?

– Да-да, хорошо, хорошо, – раздраженно ответил Ман и поймал себя на до боли знакомых отцовских интонациях.

Он предпринял очередную попытку. Алфавит урду казался чем-то сложным, полиморфным, хлопотным, неуловимым – в отличие от простого и понятного хинди или английского.

– Нет, не могу. В печатном виде выглядит красиво, но писать это от руки…

– Попробуйте еще раз. Проявите терпение. – Рашид забрал у него бамбуковую перьевую ручку, опустил кончик в чернильницу и вывел безупречную темно-синюю «мим». Под ней он написал еще одну, причем буквы вышли идеально одинаковыми – поразительно!

– Да и зачем мне эта каллиграфия? – спросил Ман, выпрямившись за низкой партой. Он сидел на полу, скрестив ноги по-турецки. – Я хочу научиться читать и писать на урду, а не завитушки рисовать. Это обязательно?

Надо же, ведь он точно так канючил в детстве, разговаривая с учителями! Рашид, даром что его ровесник, сумел моментально установить учительский авторитет.

– Вы сами ко мне пришли, и я хочу заложить крепкий фундамент для дальнейшей учебы. Что мы с вами будем читать? – с легкой улыбкой спросил Рашид, надеясь, что на сей раз Ман даст менее предсказуемый ответ.

– Газели, – не колеблясь ответил Ман. – Мир, Галиб, Даг…

– Что ж, хорошо… – Рашид на некоторое время умолк. Взгляд его стал напряженным при мысли о том, что придется давать Ману газели сразу после разучивания сур Корана с Тасним.

– Ну, что скажете? Начнем сегодня?

– Это все равно что заставить младенца пробежать марафон, – через несколько секунд ответил Рашид, сумев подобрать достаточно