Шрифт:
Закладка:
Во время монолога Розалия молча смотрела на брата, хмурясь и качая головой.
— Ты же любишь людей, Эдуард, — тихо произнесла она. — К чему такой цинизм?
Эдуард отвернулся. Объяснить сестре, насколько это больно — любить людей, вряд ли получится. В ее жизни еще не было потерь. А он… сначала мать, теперь Илея. Покидая Вансланд, Эдуард полагал, что скоро сможет вернуться к любимой и даже остаться, если пожелает. Так обещал отец. Обустройство на новом месте хоть и затянулось, но не повлияло на решимость еще раз увидеть Илею. Он ведь обещал. Эдуард был готов, что любимая счастлива в браке с другим. Не удивился, если бы она все еще ждала — Илея любила, действительно любила. Но вот к тому, что возлюбленная уже больше ста лет в сырой могиле, Эдуард готов не был. Как и ко встрече с собственным сыном. Эльфийская кровь которого позволила предстать перед отцом в образе зрелого мужа. Эдуард же выглядел ровесником внука. Если не младше.
И, наверное, он должен гордиться, что на троне Вансланда восседают его прямые потомки. Только вот Эдуард сам хотел править страной, которую беззаветно любил. Он хотел быть рядом с любимой женщиной и воспитать этого сурового воина, что молча склонил голову перед ним, отдавая сыновние почести.
С уходом эльфов продолжительность человеческой жизни сократилась более чем в шесть раз. Благодаря многочисленным эльфийским потомкам и обилию природных магических источников она все еще превышала продолжительность жизни других человеческих народов, но то были жалкие крохи. Зато время эльфов значительно замедлилось. В свои двести сорок девять Розалия и Рик, рожденные уже за Бесконечными горами, выглядели пятнадцатилетними подростками. А Эдуарду люди не давали больше двадцати.
— Ненавидеть их проще…
Уже произнеся эти слова, Эдуард насторожился. Что-то не так, Розалия права. Он, конечно, расстроен, но циником не был никогда, да и жестокостью не отличался. Справедливый — вот верное определение Эдуарда. И эльфийская кровь в нем была сильнее человеческой. Людям свойственны подобные терзания, благородные эльфы принимают неизбежное, как данность.
— Ты что-то чувствуешь? — настороженно спросил Рик, заметив на лице брата напряжение.
Эдуард кивнул и поднялся на ноги, подхватывая с травы меч. Рик поспешил последовать его примеру и помог встать Розалии.
— Идите домой, — крикнул Эдуард, но было уже поздно.
Почва под их ногами затряслась, вздулась и треснула, как гнойный нарыв, выпуская наружу вязкую черную массу.
— Червоточина! — ужаснулся Рик, отступая назад и прикрывая собой сестру.
— Червоточина? — удивился Эдвард, перехватывая меч поудобнее.
Слизь начала бурлить и подниматься, приобретая форму диковинного зверя, напоминающего помесь тигра и дикого кабана. Размером монстр в полтора раза превосходил самую крупную особь обоих видов.
— Пока тебя не было, мы обнаружили тут природные источники. Наподобие магических, но другие… — судорожно принялся объяснять Рик. — Они опасны… отец сказал — это обратная сторона нашей магии. Они дают необычайную силу, но… они отравляют душу. Нам лучше убраться.
— Мы не можем оставить эту тварь тут просто так. Кто-то может пострадать, — возразил Эдуард. — Надо ее как-то прогнать.
— Отвлеки ее, — крикнула Розалия, выныривая из-за спины Рика. — Я попробую, но мне надо немного времени, — она подобрала валявшийся под ногами сухой прутик и принялась чертить на земле знаки.
Эдуард кивнул, начав обступать хищно ощерившуюся тварь. С таким противником он еще не сражался. Тварь принюхивалась, хлюпая и переваливаясь из стороны в сторону. Наконец нервы — если они у слизи были — не выдержали. Присев на корточки, она прыгнула вперед. Эдуард уклонился в сторону, с размаху рубанув мечом и отсекая левую заднюю лапу монстра, которая налилась свечением и исчезла.
— Ого! — восхитился Рик.
— Учись, Пламенный, — довольно усмехнулся Эдуард. Надо будет все же позаниматься с братом, для таких, особых случаев.
— Сзади! — испуганно крикнул Рик, когда тварь, развернувшись, злобно зарычала и снова прыгнула.
Эдуард нагнулся, выставив меч у себя над головой. Отреагировать монстр не успел. Он лишь коротко взвизгнул, когда сталь впилась в его брюхо, распоров до самого хвоста. Тело зверя засветилось и растаяло в воздухе, не успев упасть на траву. Эдуард облегченно выдохнул.
— Отлично, — закончив чертить знаки, Розалия подняла руку вверх. — Я готова. Отойдите подальше!
Она быстро заговорила на древнем наречии, четко проговаривая замысловатые сочетания звуков. Эдуард попробовал мысленно повторить. Нет, его языку так не изогнуться. Каждый из них хорош в чем-то своем. Все, что касалось древних знаний и заклятий — по части Благой. Пока Розалия говорила, символы, начертанные на земле, наливались серебристым свечением, наподобие того, что исходило от меча Эдуарда, когда тот дотронулся до твари. Земля снова вздрогнула. Черная слизь, предчувствуя свой конец, заметалась на месте расщелины, собираясь силами к новой атаке, но вместо этого начала оседать. Магия Розалии словно затягивала ее под землю, смыкая почву над ней подобно прилежной белошвейке, заделывающей дыру в прохудившемся платье. Стежок. Другой. Через пару мгновений о происшествии напоминало лишь облако пыли, медленно оседающее на ближайшие кусты.
— Вы в порядке? — участливо спросил Рик, с тревогой глядя на брата и сестру. — Вас не задело?
— Нет, — Розалия затрясла головой, ее золотисто-карие глаза горели азартом. — Здорово мы ее, да?
— Здорово, — кивнул Эдуард, выдыхая. — Нам нужно скорее возвращаться.
Он вставил меч в ножны и только тут заметил, что несколько капель слизи с лезвия попали на рукоять, успев запачкать и ладонь. Эдуард собирался обтереть пятна краем плаща — его потом и сжечь можно — но слизь прямо на глазах впиталась в кожу, не оставив ни малейшего следа. Внутри все похолодело. Рик так боялся этой массы. Впрочем, ему и показаться могло. Может, и не было никакой слизи на руках — как бы она туда попала?
— Все хорошо? — озабоченно спросил Рик, подходя ближе.
— Конечно, — добродушно ответил Эдуард. — Все отлично. Пойдем, расскажете, что еще я пропустил.
Он похлопал брата по плечу и двинулся вперед, стремясь скрыть свою растерянность.
* * *
Магистр любил комфорт. Нет, не нарочито кричащую роскошь, которой кичились некоторые его сторонники, а обычный человеческий комфорт. Одежду из мягких тканей, удобную добротную мебель, светлые комнаты, вкусную еду. За долгую жизнь он обзавелся несколькими жилищами в Вансланде и за его пределами, которые полностью отвечали его
