Поднявшись наверх, Билли увидела на своем столе «Наставления молодой жене». Придушенно вскрикнув, она отбросила книгу в сторону.

– Ненавижу тебя! Ненавижу! За всю эту ерунду об интересах на стороне! – яростно прошептала она. – Я их нашла. И что из этого получилось?

Когда Бертрам заснул, Билли вылезла из постели и подняла книгу. В соседней комнате, включив неяркую лампу, она тихо переворачивала страницы, пока не дошла до предложения «Возможно, в мире нет другого создания, настолько же неразумного и раздражительного, как голодный мужчина». Вздохнув, она продолжила читать, и только через несколько минут закрыла книгу, выключила свет и прокралась обратно в постель.

Следующие три дня, пока в Южном Бостоне не состоялись похороны, Элиза проводила в Страте только половину дня. Это, к ее ужасу, оставляло многие домашние хлопоты на молодую хозяйку. Билли, впрочем, накидывалась на каждую новую задачу с такой энергией, как будто это была своего рода епитимья за бывшие прегрешения. Но после того как старый слуга обрел свой последний приют, Элиза с отчаянием сообщила, что теперь ее мать очень больна и нуждается в уходе. Билли немедленно сказала Элизе, что она может оставаться с матерью столько, сколько потребуется, и что они смогут справиться без нее.

– Билли, но как же мы будем жить? – спросил Бертрам, услышав новости. – Нам нужно кого-то нанять.

– Я все буду делать сама.

– Глупости! Ты не справишься, – фыркнул Бертрам.

Билли задрала подбородок.

– Ах, не справлюсь? – спросила она. – Ты хотя бы понимаешь, сколько всего я делала последние три дня? А как насчет лепешек, которые ты ел сегодня на завтрак? И вчерашнего пирога? Или ты хочешь сказать, что когда-нибудь ел пудинг вкуснее вчерашнего финикового?

Бертрам рассмеялся и пожал плечами.

– Дорогая моя, я ни в коем случае не ставлю под вопрос твои способности, – быстро сказал он. – Только вот, – он странно улыбнулся, – я должен напомнить, что Элиза половину времени все же проводила тут и что пироги и пудинги, как бы хороши они ни были, – это еще не все, что нужно в таком большом доме. Билли, пожалуйста, будь разумнее, – сказал он серьезно, заметив мятежный огонь, вспыхнувший в глазах супруги. – Ты поймешь, что не справишься, если только задумаешься об этом. В понедельник к обеду приглашены Карлтоны, а завтра у меня чай в мастерской, и это не говоря обо всех концертах и операх, которые ты пропустишь, потому что слишком устанешь. Вот, например, тот концерт вчера, куда тебя звала Алиса Грегори.

– Я не хотела туда идти, – тихо сказала Билли.

– А твоя музыка? Ты за эти дни вообще ничего не сделала, хотя на прошлой неделе говорила, что издатели торопят тебя с последней песней для сборника.

– У меня не было вдохновения, – еще тише пробормотала Билли.

– Конечно, не было! – возликовал Бертрам. – Ты слишком устала. Я об этом и говорю. Билли, ты не сможешь все делать сама.

– Но я хочу. Я хочу заботиться о доме, – сказала Билли, чуть не плача. Она как наяву слышала эти ужасные слова «Если бы ты чуть больше занималась домом и мужем…», а Бертрам очевидно их вовсе не слышал. Казалось даже, что он не слышал их вообще никогда, не то что не произносил сам.

– Заботиться о доме, – засмеялся он. – Я думаю, тебе хватит и того, чтобы следить за горничной. Она нам в любом случае нужна. Я зайду в одно из… Как они называются? Агентств и пришлю кого-нибудь, – добавил он, целуя жену на прощание.

Часом позже Билли, которая сражалась с метлой и ковром в гостиной, услышала телефонный звонок. Это оказался ее муж.

– Билли, ради всего святого, сжалься надо мной. Пожалуйста, оденься, приходи сюда и выбери себе служанку сама.

– Бертрам, что случилось?

– Случилось? Господи! Я зашел в три этих агентства, переговорил с тремя полными дамами, двумя худыми и одной средней, зато с прыщом. Я разгласил все фамильные тайны, пообещал достаточно свободного времени и поклялся, что нас всего три взрослых человека, но я не представляю, сколько носовых платков мы отправили в стирку на прошлой неделе. Билли, ты придешь? Может быть, ты сможешь с ними справиться? Я уверен, что да.

– Конечно, – пообещала Билли, – куда?

Бертрам назвал улицу и номер дома.

– Хорошо, приду, – сказала Билли.

Забыв метлу посреди гостиной, Билли поднялась наверх переодеться. Она распевала веселую песенку и очень радовалась.

«Вот теперь я занимаюсь домом и мужем», – сказала она себе.

Билли как раз собралась выходить из дома, но тут телефон снова зазвонил. Это была Алиса Грегори.

– Билли, милая, – сказала она, – не хотите зайти к нам? Здесь мистер Аркрайт и мистер Калдервелл, и у них есть новая музыка. Приходите!

– Не могу, дорогая. Я нужна Бертраму. Он попросил меня приехать. Сегодня у меня домашние обязанности, – ответила Билли так гордо, что Алиса на другом конце провода нахмурилась, ничего не понимая, и повесила трубку.

Глава XVI

Тренировка перед встречей с Мэри Эллен

Бертрам впоследствии говорил друзьям, что не знал значения слова «хаос», пока не прожил в Страте несколько недель после похорон старого слуги.

– Каждый слой дрожал в ужасе, – говорил он, – и никто не мог сказать, когда очередное свершение сотрясет весь дом до основания.

Бертрам был не так уже неправ. В доме действительно царил хаос, и никто не знал этого лучше жены Бертрама.

Бедная Билли! Эти дни и без того были сложны дня нее, а ведь было еще и письмо от Кейт «я же говорила», и вечные причитания тети Ханны «если бы ты умела вести домашнее хозяйство, ничего бы этого не случилось».

Конечно, тетя Ханна предложила ей в помощь Розу, а Кейт прислала в письме множество советов. Но Билли, выносливая, решительная и к тому же уязвленная в самое сердце, отклонила любую помощь и, высоко подняв голову, сообщила, что она прекрасно справится сама.

И вот как она справлялась.

Сначала появилась Нора, голубоглазая черноволосая ирландка, шестая по счету горничная, с которой Билли поговорила в то роковое утро, когда Бертрам призвал ее на помощь. Нора прожила в доме два дня. Все это время в Страте громко хлопали двери, звенел бьющийся фарфор и громыхала мебель. К моменту ее ухода Хеншоу лишились четырех чашек, двух блюдец, салатницы, тарелки, двух стаканов и чайника – одного из лучших Уильямовых образцов фарфора из Лоустофта.

Потом в доме воцарилась Ольга, которая была объявлена Сокровищем. Это была тихая, скромная девушка, которая к тому же оказалась отличной кухаркой. Ольга осталась на неделю. Через неделю постоянное исчезновение различных