«А Спатта Ругиа был прав, у нас довольно забавная разница в росте,” подумал он, чтобы хоть как-то отвлечься.

— Я хочу поручить тебе особенное задание, Кьелл, — заговорила женщина. На ее губах лежала легкая полуулыбка, а глаза смотрели с безмятежным добродушием. Она выглядела значительно более расслабленной и спокойной, чем обычно, и гламфеллен понял — ее извечная маска сброшена. Она доверяет ему, и не считает нужным держать перед ним лицо.

— Вайлианцы зарвались. Их необходимо поставить на место. Мы не можем осудить их публично — единственный свидетель, которого мы могли использовать против них, мертв.

— Прости, — сказал он, чтобы что-то сказать. Он не чувствовал ни капли сожаления.

Онеказа покачала головой.

— Прошу тебя, Кьелл, не ври мне больше. С меня хватает лжи и притворства, пока на мне Змеиная Корона. Ты один был со мной полностью искренен, — она лукаво улыбнулась, — почти во всем. Оставайся таким.

— Хорошо, — ответил он глухо. — Этот разумный умер очень плохо. Последние четыре часа и двадцать одна минута его жизни были наполнены нестерпимой болью, и хоть я и не рад, что жажда мести настолько овладела мной, я ничего бы не изменил, будь у меня возможность. Одна беда, — эльф криво усмехнулся, — теперь то, что от него осталось, не сможет свидетельствовать не то что в суде, но и перед Берат.

— Я ничуть этим не огорчена, — лицо королевы приобрело жестокое, хищное выражение. Ее глаза сузились, а верхняя губа дрогнула в оскале, приоткрывая треугольные зубы. Сейчас ее семейное сходство с Аруихи было видно невооруженным глазом — молодая женщина выглядела не менее опасной и угрожающей, чем ее громадный брат.

— Я рада, что он получил то, что заслужил. Я рада, что ты исполнил свое обещание мне. «Море боли», правильно? Пусть обрывки его души никогда не переродятся в разумного, — внезапно злость с ее лица исчезла, сменившись стыдом и грустью. — Экера, я так испугалась тогда, лежа в крови на камнях дворца. Я корчилась от боли, а он заносил надо мной кинжал… Я не сумела его остановить — мне не хватило сил и умения…

— Мы просто устраним причину, — ответил гламфеллен, неотрывно глядя на нее. — Этого твоего испуга — сейчас. Остальные — заранее.

— Нет, Кьелл… — мягко улыбнувшись, она вдруг провела рукой по его волосам. Сердце эльфа, казалось, заполнило всю его грудь от этого простого жеста. — Желающие моей смерти или низложения слишком сильны, чтобы выступить против них открыто. Особенно сейчас, когда мою родину попирает воплощенный в адре ужас.

— Приму последнее на свой счет, — с некоторым трудом шутливо улыбнулся эльф, успокаивая колотящееся сердце. — И приложу усилия. Я не против некоторого сокращения отпущенных мне сроков на усмирение буйного божка.

— Нет, нет, — покачала головой Онеказа. — Ты делаешь для меня и моего народа больше, чем многие Хуана сделали за всю свою жизнь. И… ты же не всерьез говоришь об усмирении бога?

— Я серьезнее гробовой доски, — ответил гламфеллен, тем не менее, ухмыляясь. — Эотас — несколько затруднительный оппонент, но у меня уже есть идеи, как ему противостоять. И нет, я не хвастаюсь, чтобы произвести на тебя впечатление, — добавил он, видя, как она закатила глаза. — Три месяца назад, сидя в трюме корабля, бросаемого штормом, я сказал себе: звездно-полосатого ублю… кгм. Эотаса надо остановить. Мой учитель говорил: если ты силен, помогай тем, кто слаб. Хоть я отнюдь не пример рыцарства, но стараюсь поступать правильно. А это — правильно.

— Мужчины, — тяжело вздохнула Онеказа. — Иногда не знаешь, восхищаться вами, или бояться… за вас. Что же, пока что у нас есть две более близкие и доступные цели, чем Эотас.

— Игнато Кастол и Луэва Альвари, — кивнул эльф. — Ты говорила о задании?

— Да, — хищное выражение вернулось на лицо женщины. — Я хочу отплатить вайлианцам их же монетой. Пусть их жизни заберут наемные убийцы. Ты сможешь найти таковых среди преступников Некетаки?

Кьелл задумался на несколько секунд, и покачал головой.

— Не выйдет. В преступном мире Некетаки слишком сильно влияние Принчипи, а у ВТК с ними имеются связи. Местные ассасины или не возьмут контракт, или возьмут, но выполнять не будут, и доложат кому-то из людей Фурранте, а от него эта информация дойдёт до ВТК.

Онеказа пробормотала короткое ругательство, глядя в пол. На её лице раздражение боролось с досадой.

— Я в любой момент могу войти в штаб-квартиру ВТК и забрать головы её руководителей, и никто не сможет меня остановить, — тихо сказал он. Королева внимательно глянула на него, и он продолжил:

— Но я — не ассасин. Я никогда не учился скрытному убийству. А если я сделаю это открыто, то, подозреваю, проблем это принесёт изрядно, и не мне одному. Честно говоря, я надеялся, что ты удержишь меня от подобных действий.

Онеказа грустно кивнула.

— Ты уже слишком связан со мной, чтобы что-то подобное было воспринято как только твои действия. Что ты, штурмующий ВТК при свете дня, что мои матару — наши враги увидят в этом мою руку. Экера, неужели эти вайлианские змеи уйдут от возмездия?

Она прикусила губу, на этот раз в жесте отчаяния. Ему захотелось обнять её, взять её руки в свои, успокоить… Вместо этого он сделал то, что мог.

— Я все же займусь этим сам, — вздохнув, сказал он. Королева непонимающе глянула на него, готовясь что-то сказать, но он поднял руку, останавливая её, и продолжил:

- Ассасина из меня не выйдет, а вот отравитель — вполне. Мне понадобится немного исследований и консультации с алхимиками, но думаю, я сумею сварить Яд Подчинения. Доставить его к Кастолу будет проблематично — он бережется и держит дистанцию, плюс в его кабинете всегда пара охранников. А вот Альвари запросто общается со мной при закрытых дверях. Думаю, можно использовать небольшой кинжал… Нет, — его лицо рассекла холодная улыбка, — кольцо с иглой. Оно было среди вещей того убийцы, Спатта Ругиа, и я прихватил его, сам не поняв, зачем. Интуиция, не иначе. Я запишусь на прием к Луэве Альвари, а при встрече — пожму ей руку и отведу в её кабинет, закрыв за нами дверь. К моменту, как мы сядем за