Наконец, удалось что-то зацепить, микроскопический, практически неощутимый след душевной эссенции. Темнота, с внезапно появившимся перед глазами прямоугольником света. Путь сквозь туннели, освещенные колеблющимися факелами. Блеск золотых монет, скрытое капюшоном лицо, приглушенный голос, сливающийся в неразборчивый бубнеж. Потом — звякающий о стену дворца крюк-кошка, ожидание в тенях. Удар, окровавленная женская фигура на полу. Бой, высверки клинков. Снова темнота. Нет, пустота — после потери контакта с владельцем, кусочек одежды благополучно упокоился в этом вот ларце.

Зло скрежетнув зубами, Кьелл стиснул обрывок эссенции своей волей, пытаясь выжать из него хоть что-то еще. Наконец, он сумел уловить лицо — чернокожее, с крупными носом и губами, черными глазами, и пулевым шрамом на щеке. А потом клок чужой души развеялся, не выдержав нажима.

— Кисть, — бросил эльф принцу.

— Что? — непонимающе взглянул тот на него. — Ты увидел кисть?

— Дай мне кисть, и поживее, — ровным голосом произнес гламфеллен. Ему было не до церемоний.

Он выудил из вещмешка пергамент, и развернул его на полу перед собой.

Аруихи без единого слова протянул ему прибор для письма и кисть — слишком длинную и толстую для эльфийских пальцев. Это тоже не имело ни малейшего значения. Кьелл нажатием пальцев отломил большую часть ручки, обмакнул кисть в чернильницу, и быстрыми штрихами начал рисовать. Человек из его видения — крупные черты лица, бесстрастно глядящие черные глаза, жесткая щетина на щеках и подбородке, кудрявящийся ежик черных волос, приметный шрам. Лицо несостоявшегося убийцы. Лицо человека, которого Кьелл собирался найти и казнить.

— Это он? — требовательно спросил принц.

— Узнаёшь? — ответил вопросом эльф. Тот вздохнул.

— Экера, таких в бедных районах трое на дюжину. Бывшие матросы, солдаты, уволенные работники ВТК, вся эта вайлианская шваль…

— Дерео сможет отыскать его. Или, хотя бы, укажет мне на человека, который сможет, — эльф присыпал рисунок специальным мелким песком из чернильного прибора, и начал аккуратно скатывать свиток.

— Погоди, — принц положил руку ему на плечо. — Этот человек бился в одиночку с десятью опытными матару. Они сумели достать его лишь единожды, а он оставил отметины на всех и убил одного. Послушай меня, Кьелл, — голос огромного аумауа смягчился. — Жизнь сестры вне опасности, но если она узнает, что ты погнался за убийцей и сложил голову где-то в трущобах, это не прибавит ей здоровья. Ты меня понимаешь?

— Аруихи, — без единой эмоции ответил гламфеллен. — Я рад, что мы в некоторых ситуациях понимаем друг друга без слов, как, например, ты понял, что я буду искать разумного, ранившего твою сестру, и мне понадобятся для этого его личные вещи. Но ты не понимаешь одного, — Кьелл замолчал, и, протянув руку, аккуратно снял с пояса Аруихи длинный стальной кинжал. Оглядев лезвие, он положил на него пальцы и, нажав без видимого усилия, переломил клинок. Потом еще раз. И еще несколько раз. Он собрал обломки в ладони и сжал, сминая сталь в неаккуратный ком. Протянув потрясенному принцу измятый кусок металла, только что бывший опасным оружием, он все так же ровно произнес:

— Я найду ублюдка, причинившего боль Онеказе. Найду и сломаю. И ничто и никто, даже все боги и их прислужники вместе взятые, не сможет его спасти.

***

Путь к обиталищу криминального босса Желудка занял некоторое время, позволив Кьеллу остыть. Бурлящая внутри черная злоба переплавилась в расчетливую, холодную ненависть. Голова тянуще ныла после перенапряжения способностей сайфера и Видящего, и он использовал неприкосновенный запас — один из флакончиков адрового зелья. Сейчас ему понадобятся все козыри, особенно псионические навыки — если Дерео не будет сотрудничать, Кьелл вскроет его разум, как консервную банку. Гламфеллен не собирался сегодня миндальничать ни с единым препятствием на его пути к мести.

На входе в подземное логово отставного Принчипи все так же стояли охранники, все так же чавкающие свефом, легким наркотиком сроду жевательному табаку.

«Жвачные. Жвачные никогда не меняются,” машинально пошутил про себя Кьелл, и не испытал ни капельки веселья от шутки. Все его чувства, за исключением злости, словно прикрыло пологом отчуждения.

Охрана пропустила его без слов — видимо, Дерео выдал им инструкции насчет него после прошлых раз. Сам престарелый криминальный босс все так же сидел у камина с рукоделием на коленях. Он поднял голову и добродушно улыбнулся, услышав легкие шаги Кьелла.

— Адо, фентре Лофгрен. Рад видеть тебя в добром здравии.

— И тебе привет, Дерео, — он непроизвольно улыбнулся в ответ. Что-то на редкость располагающее было в этом старом бандите. — Как твое здоровье? Нога не болит?

— Ди верус, после твоего чудесного лечения она не беспокоила меня ни разу. Стоять на ней я все равно не могу, но человеку моего возраста так или иначе не видать долгих прогулок под луной.

— Я прочитаю твой пульс позже, — эльф посерьезнел. — Сначала дело. Взгляни-ка повнимательнее на вот этого человека. Мне очень нужно его найти. Жизненно важно, так сказать.

Дерео кивнул одному из своих охранников, и тот, приняв свиток у Кьелла, развернул его перед старым вайлианцем. Тот с легким удивлением пробежался по нему взглядом.

— Очень хороший портрет, и свежий. Такой можно написать только с натуры. Ты не пытался поговорить с художником?

— Он перед тобой, — скучным голосом ответил гламфеллен. — Я использовал для написания портрета свои способности. Ты о них знаешь.

— Ак, — Дерео растянул губы в улыбке, но его глаза оставались холодными. — Это очень опасный человек, фентре Лофгрен. Любой, кто перейдет ему дорогу, умирает, тихо и быстро. Я выброшу свою жизнь на ветер, если сделаю хоть что-нибудь, что несет ему угрозу.

— Хорошо, Дерео, — еще более скучным голосом сказал эльф.

Весь их разговор он внимательно читал душу старого пирата, прочесывая его мысли. Как только перед лицом Дерео развернулся свиток с портретом, Кьелл удвоил свои усилия. Он не собирался оставлять ничего на волю случая или других разумных. Однако, напряжения всех сил не понадобилось — в мыслях отставного Принчипи ярко и четко вспыхнула схема города, и путь к одинокому полуразвалившемуся дому на окраине.

«Он будет в городе до завтра,” отчетливо прозвучала мысль старика. Эльф свернул псионическое восприятие.

«Мудро, Дерео, и нашим, и вашим. Интересно, как долго