Следом выступила КПГ с более чем радикальным законопроектом, предусматривавшим безвозмездное отчуждение бывших княжеских имуществ. Коммунисты с большим популистским мастерством потребовали разделить земельную собственность бывших владетельных князей между мелкими крестьянами и арендаторами, замки должны были использоваться для смягчения дефицита жилья или превращены в дома отдыха, а экспроприированная наличность — пойти на нужды инвалидов войны и членов семей погибших. Конечно же, КПГ осознавала, что парламентское большинство никогда не проголосует за принятие этого закона. Но, затевая свою акцию, коммунисты думали о народном представительстве еще меньше, чем о народе. 4 декабря 1925 г. газета «Роте Фане» опубликовала открытое письмо ЦК КПГ к руководству СДПГ и ведущим союзам Свободных немецких профсоюзов, а также к федеральному руководству «Железного фронта» и к «Союзу красных фронтовиков». КПГ предлагала организовать совместное предварительное обсуждение вопроса в интересах проведения плебисцита.

Учитывая высокий уровень безработицы, коммунисты могли надеяться на мощную поддержку своих требований. Их призыв к «реформистам» соответствовал той новой тактике «единого фронта», курс на которую осенью 1925 г. взял Коминтерн, недовольный ультралевой политикой руководства КПГ в лице Фишера-Маслова, отталкивавшей многих рабочих избирателей. Плебисцит по вопросу экспроприации имущества князей предлагал, сточки зрения коммунистов, уникальный шанс вогнать клин между руководством СДПГ и профсоюзов и их членами. Если некоммунистические организации отклоняли требование безвозмездного отчуждения, то их можно было бы заклеймить как предателей классовых интересов. Если же они выступали «за», то очень скоро должен был наступить момент, когда КПГ смогла бы обвинить их в неискренности и непоследовательности.

Позитивные отклики на инициативу коммунистов среди членов СДПГ в действительности были настолько сильными, что руководство партии, первоначально настроенное против, приняло в середине января 1926 г. решение, несмотря на серьезные сомнения, подготовить совместно с коммунистами плебисцит о безвозмездном отчуждении княжеских имуществ. 19 января 1926 г. партийный комитет обратился с просьбой к руководству АДГБ выступить в качестве посредника в деле выработки совместного законопроекта. Уже спустя три дня по приглашению АДГБ в здании рейхстага встретились представители СДПГ, КПГ и «Комитета по реализации решения плебисцита о безвозмездной экспроприации князей», возглавляемого статистиком Рене Робертом Кучински. Результатом обсуждения стал совместно выработанный текст законопроекта. Он предусматривал безвозмездное отчуждение совокупного имущества правивших до 1918 г. владетельных князей «в интересах всеобщего блага». 25 января 1926 г. проект был передан министерству внутренних дел с просьбой допустить его как можно скорее к процедуре «народной инициативы», которая являлась предварительным этапом плебисцита.

Министерство определило в качестве срока проведения «народной инициативы» время с 4 по 17 марта 1926 г. В поддержку сторонников экспроприации выступили многие знаменитые интеллектуалы и деятели искусств, среди них — Альберт Эйнштейн, Курт Тухольски, Альфред Керр, Эрвин Пискатор, Кете Кольвиц, Макс Пехштейн и Генрих Цилле. Фронт противников образовали буржуазные партии, «национальные» союзы, Ландбунд и христианские церкви. Результат «народной инициативы» стал большим успехом для левых: 12,5 млн избирателей внесли свои имена в официальные списки. Это было почти на 2 млн голосов больше, чем совокупное число избирателей, голосовавших в декабре 1924 г. во время выборов в рейхстаг за социал-демократов и коммунистов. Обратили на себя внимание результаты голосования в «цитаделях» Центра: идея безвозмездного отчуждения княжеского имущества пользовалась большей популярностью среди многих католиков, и не только среди католиков-рабочих, чем ожидала их партия.

В соответствии со статьей 73 Веймарской конституции «народная инициатива» признавалась успешной, если она была поддержана одной десятой частью избирателей. За законопроект левых проголосовало в три раза больше избирателей, чем это было необходимо — 31,8 %. Теперь правительство было обязано внести законопроект в рейхстаг. Процедура плебисцита отпадала только в том случае, если в рейхстаге проект принимался в первоначальном виде. 6 мая 1926 г. рейхстаг отклонил законопроект СДПГ и КПГ 236 голосами против 141. После этого министерство внутренних дел назначило день проведения плебисцита на 20 июня 1926 г.

Так как правительство по запросу Гинденбурга объявило законопроект вносящим изменения в конституцию, барьер для сторонников экспроприации стал еще выше: теперь для победы им было необходимо получить не простое, а абсолютное большинство голосов избирателей. И хотя ДДП недвусмысленно предоставила своим сторонникам свободу выбора, а головной Союз жертв ревальвации[41] даже рекомендовал голосовать «за», левые партии вряд ли могли ждать прироста в размере 18 % голосов в сравнении с этапом «народной инициативы». Результат плебисцита оправдал ожидания скептиков: 20 июня 1926 г. в его проведении приняли участие 15,6 млн, или 39,3 % избирателей, из которых «за» голосовали 14,5 млн, или 36,4 %, Таким образом, инициаторы плебисцита однозначно не достигли своей цели. В крайнем случае они могли записать себе в кредит относительный успех плебисцита.

Первый референдум в истории Веймарской республики раскрыл все подводные камни плебисцитарной демократии. Законопроект о безвозмездном отчуждении княжеского имущества свел воедино силы, отнюдь неспособные к длительному конструктивному сотрудничеству, и он же создал глубокие рвы между теми, на кого только и могла опереться республика: между умеренными частями рабочего движения и буржуазии. Внутри рабочего класса временное единство действий социал-демократов и коммунистов не способствовало даже сглаживанию противоречий. Напротив, как только плебисцит завершился, КПГ в привычной для себя манере снова обвинила социал-демократов в классовом предательстве.

После 20 июня 1926 г. СДПГ с большим трудом далось возвращение на привычный путь классовых компромиссов. 2 июля 1926 г. в результате сопротивления СДПГ был провален предложенный правительством законопроект о выплатах компенсации князьям. Напротив, в Пруссии 15 октября 1926 г., когда СДПГ воздержалась от голосования, между земельным правительством и Гогенцоллернами было достигнуто соглашение о компенсациях. Если бы не угроза социал-демократического министра-президента Отто Брауна подать в отставку в случае отклонения соглашения, то и в самой большой из немецких федеральных земель его партия также проголосовала бы против компромиссного решения проблемы, что, вероятно, означало бы конец правящей здесь Веймарской коалиции{332}.

Правительство, действовавшее на тот момент в Германии было, как и предыдущее, правительством буржуазного центра: 17 мая 1926 г. кабинету парламентского меньшинства Лютера наследовал кабинет парламентского меньшинства под руководством предшественника Лютера, Вильгельма Маркса. И этому правительству социал-демократы оказывали свою поддержку, если на повестке дня стояли вопросы внешней политики. 10 июня 1926 г. рейхстаг почти единогласно одобрил Берлинский договор с СССР. В результате его подписания обе державы обеспечивали себе обоюдный нейтралитет в случае, если одна из них, несмотря на миролюбивый образ действий, подвергнется нападению третьей стороны. Помимо этого, они обязывались не вступать в коалиции с целью подвергнуть экономическому или финансовому бойкоту одну из сторон. Во всех остальных случаях основой советско-немецких отношений продолжал выступать договор в Рапалло, заключенный в 1922 г.

Берлинский договор был призван в первую очередь устранить то недоверие, с которым Москва наблюдала за немецкой политикой в