Я отправил туда не всю гвардию, а примерно половину. Ветеранскую центурию из сотни легионеров, десять венаторов и пятьдесят превенторов. Вообще атаковать пехотой конницу в чистом поле не очень хорошая затея. Но здесь враг был близко и пока вяз в бою с нашими всадниками. Так что в такой ситуации помощь пехоты могла стать решающей.

Быстрым шагом, колеблющимся от спешки строем легионеры шли в бой на вражескую кавалерию. При этом основная наша формация пехоты продолжала наступать, уже приближаясь к неприятельской фаланге.

Было ровно одно наше соединение, которому приходилось легко — конные лучники сэйфов. Всадники-загонщики. Они спокойно зашли в тыл вражеской пехоте, начав обстрел. Противник позволил им это сделать. Учитывая примерный паритет сил, он не хотел выделять драгоценную конницу, чтобы гонять наших загонщиков. Шаддинский стратег считал, что те не сумеют нанести его пехоте критический урон, а он пока уничтожит наши фланги. Ну посмотрим.

На флангах ситуация. действительно, была тяжелой. Шаддины теснили сейфов, выбивая все больше копейщиков из боя. Наши пехотинцы в свою очередь обрушили на тыл вражеских всадников дротики. Это было эффективно, но основной удар приняли сэйфы копейщики, а шаддинцы продолжали давить.

Правый фланг держался на соплях. Там цестинцы сжались в коробку, удерживая конных копейщиков. Огрызаться они не могли. Лишь стоять и надеяться на союзников. Союзники без дела не сидели. Основной наш строй подошел к вражеской фаланге. Есть контакт. По тысяче с гаком пехотинцев с каждой стороны присоединились к бою. Были брошены орудия. Стрелки просачивались в тыл и занимали места между пехотинцами.

Одновременно с этим враг предпринимал новые маневры. На правом фланге его копейщики делились на две формации примерно по сотне. Точнее где-то по 90 всадников, учитывая потери. Вторая формация очевидно должна ударить в тыл нашей фаланге. На левом фланге вражеские гоплиты шли на помощь всадникам, увязшим в бою одновременно с нашей конницей и пехотой.

Ситуация была крайне напряжённой.

Я думал какие еще преимущества у нас остались и как их можно реализовать. Начал с того, что приказал всадникам-загонщикам действовать решительнее. Пусть они конные лучники, но броня какая-никакая есть, мечи или короткие копья тоже. Попугать натиском сулимских наёмников можно.

А тыловой линии нашей фаланги надо развернуться и готовиться встречать опасность. Это я скомандовал, уделив простому перестроению достаточно внимания. Слишком уж важный момент.

Затем я обратил внимание на правый фланг, который у нас выдавался за пределы вражеского. Надо было загибать.

Одновременно с этим, если вражеские гоплиты таки ударят в тыл нашей пехоте, то надо бить их во фланг второй половиной гвардии. Тем более там полно атесигнанов. Щит-меч при тяжелой броне — хороший ответ на щит-копье.

Через несколько минут все эти меры были реализованы. Наступил момент Х.

Все силы обеих армий были задействованы в бою. Полная занятость.

И упорядоченность обращалась в хаос. Даже здесь на военных играх Круга эта стихия войны никуда не делась. Как из двух осколков кремня можно высечь искры, так и двумя схватившимися подразделениями можно воспламенить сердца людей, зажигая в них огонь хаоса. Сегодня он вспыхнул вновь.

Еще недавно идеально ровная линия элиты шаддинцев смешалась с нашими копейщиками. Покрылись пылью пурпурные плащи. Всадники сновали туда-сюда, кололи, били, натыкались друг на друга. Все осложнялось тем, что с обеих сторон были сэйфы. Стратеги, конечно, видели кто чей воин. Но в пылу и пыли схватки поди разбери проехал мимо союзник или враг. Сэйфы смешались. Они перестали бить друг друга, а шаддинцы напротив рубили всех не своих, кто попадался на глаза в прорезях шлемов-масок.

Одновременно с этим пехота резалась в тени всадников. Моя гвардия и вражеские цестинцы.

Армии завязли друг в друге. Даже удар копейщиков в наш тыл не возымел эффекта, на который рассчитывал неприятель. Сулимцы дрогнули, но устояли. Их там было много, а опыт за два предыдущих сражения они получили.

Что будет дальше?

Враг явно попытается вывести своих всадников из кучи-малы, чтобы нанести еще удар. Однако раньше, чем шаддинский стратег это сделал, исход боя был предрешен.

Сначала правый фланг, а затем и центр вражеской пехотной формации дрогнули, затем начали отступать, а через пару минут уже посыпались. Самая многочисленная часть войска побежала. Битва, в которой оба стратега уделяли основное внимание кавалерии и гвардии, решила массовая пехота.

Просто наших сулимских наёмников было больше почти на две сотни, но главным фактором были опыт и боевой дух. Его я до этого укреплял с помощью жертвоприношений. Закалял как мог. И черта «кровожадность» в бою оказалась очень полезна.

Наша пехота с трудом, но выдержала удар копейщиков в спину. Вражеская же пехота сильно просела по морали с рейда конных лучников. Те даже вполне успешно переходили в ближний бой, нанося удары паникующим сулимцам. Слишком уж те были не воинами. В них жила парадигма, с которой я старательно боролся у своих копейщиков. Мол мы не воины, а так — вспомогательный живой заслон. Пришли не драться, а ровно постоять, пока настоящие вершители судеб из аристократии все решать между собой.

В итоге пехотная фаланга врага брызнула в стороны. Она рассыпалась на части, а я направил конных лучников загонять бегущих сулимцев за край карты. Так шаддинец их точно не соберет заново. И это получалось. Не зря таки этот вид войск у сэйфов назвали всадникам-загонщикам. Словно пастушьи собаки они укусами направляли куда надо перепуганное стадо. И живые металлические скульптуры пуштигбан были слишком далеко, чтобы этому помешать.

Какое-то время держались вражеские цестинцы, но там было без шансов и они начали отступать или сдаваться. Честь честью, однако умирать на Турнире, где можно ещё очень неплохо заработать — глупо. Да и не давали они стандартных своих клятв стратегу. Будь это война, возможно, продержались бы на упрямстве дольше. Однако сейчас они таки побежали.

У врага, конечно, еще оставалась кавалерия. Уверен, он успешно выведет ее из гущи и даже потери будут не так велики. Но лошади тяжелой конницы уже начали уставать. В пыли, хаосе и сумятице они утратили часть своей грозной силы, а против шаддинской конницы были две тысячи пехоты плюс наша кавалерия. Слишком неравновесный расклад. Вскоре наши уцелевшие пращники и застрельщики поднимут из пыли брошенные обеими сторонами орудия. Мы прикроемся вражескими щитами. Займем позицию и будем отражать атаки, огрызаясь с помощью стрельбы или кавалерии. Вот в таких условиях уже возможны серьезные потери даже среди элиты шаддинцев.

И вражеский стратег решил не рисковать. Всадники