служат дополнительным подтверждением того, что ракетостроение – наука сложная и многотрудная. Ни сами машины, ни их создатели не были бы овеяны неким мистическим ореолом, если бы ракеты раз за разом взлетали без происшествий.

И всё же, сколько бы в ракетостроительных компаниях себя ни убеждали в неизбежности взрывов, некоторая их часть считает, что на них данное правило не распространяется. Это те, кому посчастливилось запустить свою ракету с первой попытки. Значит, они оказались умнее, предусмотрительнее и (или) трудолюбивее других. Ракете виднее. И судьбу не обманешь. И вообще, раз взлетела и легла на орбиту, значит, сами небеса благоволили этой ракете.

Именно эта крупица веры вкупе со зрелищем взрыва в ходе неудачного запуска делает опыт его переживания столь обескураживающе опустошительным. Ты допустил себя до мысли о возможности успеха, а затем становишься свидетелем собственной неправоты, причем полной и безоговорочной, поскольку исход запуска – это же двоичный код: да/ нет. Ведь в реальности всякие рассказы о «почти успешных» запусках не более чем фейк. Взлетела так взлетела, взорвалась так взорвалась к чертям собачьим. И веские доказательства твоего самообмана феерически обрушиваются с небес на землю каскадами пылающих обломков, дабы ни у кого не оставалось ни малейшего сомнения в том, что ты обманулся в своей самоуверенности[188].

Пока за всеми ракетно-космическими программами стояли правительства, неудачные запуски были ударом по национальной гордости. Но все знали, что ни США, ни СССР от их продолжения не откажутся, поскольку демонстрировать миру свое могущество для них императив. В коммерческом ракетостроении, однако, иные приоритеты, стимулы и трудности. Инвесторам нужны зримые результаты. Сотрудникам – вера в то, что они не ошиблись с выбором компании. Взрывы же сразу поднимают вопрос: «Надолго ли нам теперь хватит оставшихся денег?»

Кемпа же взрывы если и тревожили, то со мной он этим не делился ни разу. Да, правда, ракеты пока не до конца выполняют то, что от них требуется, признавал он, зато «Астра» извлекла много полезного из первых полетов – и всё это без жертв, травм или серьезных разрушений.

«Всё идет штатно, – заявил он. – Наши ракеты будут становиться лучше и лучше от запуска к запуску. Они же специально заточены под компанию, которая понимает, как над этим работать. Я не рассматриваю эти ракеты под углом успеха или неудачи каждого запуска. Главное, они стартовали и помогали нам сделаться эффективнее».

Первая ракета, по словам Кемпа, должна была просто стартовать, что она и сделала. От второй ракеты «Астра», конечно, ожидала большего, а именно достижения Qmax, разделения ступеней и, в идеале, выхода второй ступени в космос с имитацией выпуска спутника из-под обтекателя. Хотя Rocket 2 до порога Qmax не добралась, целый ряд важных рубежей был преодолен, и запуск можно было считать достаточно успешным.

«Собственно, именно так я и преподнес инвесторам, а затем и правлению его исход, – объяснил Кемп. – Все остались довольны, поскольку именно на пошаговые достижения они и подписывались. А на суд публики нам и выносить ничего не пришлось, поскольку в Твиттере мы не представлены[189]. Так что, думаю, стратегия работает. Если бы то, что мы делаем, было засвечено перед широкой публикой, люди принялись бы оценивать нас и наши дела через собственную оптику, а это неправильная оптика».

За кулисами же «Астра» приступила к серьезному пересмотру всей конструкции и даже концепции своей ракеты в канун 2019 года. Поначалу компания замахивалась на то, чтобы подтвердить правоту Адама Лондона с его главным тезисом, что будущее за ракетами революционно малыми и дешевыми. Отныне, однако, «Астре» не оставалось ничего иного, кроме как вступить на тяжкий путь увеличения габаритов и массы своих ракет. Инженеры «Астры» решили удвоить тягу двигателей и сделать ракеты длиннее и толще, а сэкономить вместо топлива на дорогостоящем углепластике обтекателя грузового отсека, сделав его металлическим. Новые габариты требовали новой пусковой установки, и ее также было решено предельно упростить. Координировать разработку технологий следующего поколения «Астра» поручила Крису Томпсону, который в таких делах поднаторел еще при проектировании Falcon 1 в SpaceX.

Rocket Lab тем временем успела осуществить три запуска «Электрона» кряду – в ноябре и декабре 2018 года и в марте 2019-го. Кемп честно признавал, что именно успехи Rocket Lab вынудили «Астру» пойти по пути срочного укрупнения ракеты во избежание безнадежного проигрыша конкуренту по грузоподъемности. В 2016 году «Астра» собрала около 20 млн долларов, в 2018-м – еще 75 млн. Теперь Кемп срочно продавил через правление «Астры» решения о выделении дополнительных средств и расширении штата сотрудников со 115 до 140 человек.

Хотя обе ее первые ракеты взорвались, «Астра» успешно продавала места на будущих коммерческих запусках. Ценник с увеличением габаритов ракеты поднялся с 1 млн долларов до 2,5 млн за запуск, зато и грузоподъемность ее возросла до 220 фунтов[190]. «В Rocket Lab заявляют, что готовы потянуть 440 фунтов за 5,6 миллиона долларов, – сказал Кемп. – По нашим прикидкам выходит, что себестоимость нашей ракеты по материалам в пять раз ниже, чем у них. Что-то тут не сходится. Даже с поправкой на погрешность наших оценок. Хорошо, пусть материалы у нас не впятеро, а всего втрое дешевле. Пусть КПД у нашей ракеты на 20 процентов ниже, но у нас же еще и производство будет на 500 процентов дешевле».

Кемп продолжал продвигать идею, что «Астра» обскачет Rocket Lab за счет простоты. Rocket Lab использует слишком много экзотических компонентов и технологий, чтобы когда-либо перейти к массовому серийному производству. «Астра» же, напротив, будет полагаться на металл и роботов, и это позволит ей со временем штамповать машины сотнями. «Производственный конвейер у нас будет как у Tesla, – сказал Кемп. – Там всё будут делать роботы – подгонять детали, варить, клепать, сверлить. Всё как на современном автозаводе». Затем «Астра» наняла топ-менеджера из Google для создания единой автоматизированной системы управления всеми операциями компании – от стендовых испытаний до ракетных запусков[191].

Крис Кемп и Питер Бек публично никакой враждебности друг к другу не проявляли, тем более что до поры до времени им и особого дела друг до друга не было, хотя знакомы эти двое были довольно давно. Кемп приехал к Беку в Rocket Lab, когда от имени и по поручению друзей из Planet Labs подыскивал варианты запуска их спутников. В тот раз Бек устроил Кемпу воистину королевский прием, свозив его на вертолете на экскурсию на свой стартовый комплекс на полуострове Махия. Тогда Бек многое раскрыл Кемпу относительно технологий Rocket Lab и планов компании