Однако споры по поводу научности профилирования продолжались. Если профилирование – это скорее искусство, чем наука, то точность профиля зависит от таланта его составителя. Получается, что если мы одобряем профиль, составленный одним специалистом, то автоматически опровергаем талант другого, сея между ними вражду и угрожая их карьерам. Более того, отсутствие научной методологии позволяет непрофессиональным профайлерам считать, что их анализ может быть лучше и точнее, чем у профессионалов. Как заявил сенатор Фрэнк Макклоски на слушаниях по «Айове»: «По сути, у многих политиков, учителей и страховщиков есть такая же психологическая интуиция – так что, им тоже можно составлять свои заключения?»

Зависимость от талантов отдельного профайлера не способствует сотрудничеству между разными юрисдикциями, которое так необходимо при расследованиях трудных дел. Например, профиль, на который опиралась следственная группа в деле Унабомбера – Теда Качинского, – гласил, что серийному убийце от тридцати пяти до сорока пяти лет, он мог учиться в колледже, но, скорее всего, является профессиональным рабочим. Профайлер ФБР Билл Тафойя возражал: по его мнению, убийца окончил университет и мог быть даже доктором технических наук – например, инженерии или математики – в возрасте за пятьдесят. Тафойя рассказывал, что на него оказывалось огромное давление, чтобы заставить «следовать программе» и изменить профиль так, чтобы он совпадал с текущей стратегией расследования, сосредоточенного на поисках сорокалетнего технического сотрудника авиакомпании226. Когда Качинского арестовали, ему оказалось пятьдесят три года, и он был доктором математики – как и предсказывал Тафойя.

Не так давно профилирование снова было поставлено под вопрос – в результате противоречий, возникших в деле Белтвейских снайперов, которые терроризировали Вашингтон, округ Колумбия, осенью 2002 года. Хотя так и не ясно, каким был официальный профиль ФБР по снайперу, бывшие профайлеры ФБР и частные консультанты практически в один голос утверждали, что снайпер – организованный белый одиночка, от тридцати пяти до сорока лет, убивающий ради удовольствия и чуждый политических и идеологических мотивов. А полиция в результате арестовала двух чернокожих: сорокаоднолетнего Джона Аллена Мухаммада и семнадцатилетнего Джона Ли Мальво, мотивы которых до сих пор неясны. Несмотря на то, что многие свидетели описывали «темнокожих» подозреваемых, а ранее указывали на двух «латинос», полицейские продолжали искать «СБМ» – среднестатистического белого мужчину. Один из офицеров следственной группы по Белтвейскому снайперу так отреагировал на показания свидетеля: «Да каждый может накраситься… мы не позволим забросить гипотезу о том, что преступник может быть белым»227.

Бывший агент контрразведки ФБР А. К. Смит объяснял: «Сначала вы отталкиваетесь от статистики, которая говорит, что от 80 до 90 % всех (серийных) убийц – белые. Потом отбрасываете всех, кто счастливо женат. Так у вас остаются замкнутые одиночки». Вот вам и первое слабое место профилирования: оно базируется на статистических допущениях. Действительно, в прошлом большинство убийц были белыми асоциальными мужчинами, убивавшими ради удовольствия. Однако профиль рушится в тот момент, когда преступник выпадает из статистической нормы. Поскольку численно серийные убийцы до сих пор представляют собой редкий феномен, велика вероятность, что профиль окажется неверным – достаточно всего лишь одной аномалии. Криминолог Робер Кепплер говорит: В каком-то мрачном смысле, меняющиеся лица серийных убийц отражают для нас меняющееся лицо Америки… Поскольку серийные убийцы являются в обществе маргиналами, а не мейнстримом, хотя и могут маскироваться под него, охотясь за жертвами, именно на примере маргиналов становится ясно, что происходит в обществе сейчас»228.

Если расследование зашло в тупик, неудачный профиль не будет иметь большого значения, но в быстроразвивающемся деле, как, например, с Белтвейскими снайперами, такой профиль может направить усилия не в ту сторону и поставить под угрозу человеческие жизни.

Исследователи только начинают изучать научную достоверность криминального профилирования. Это нелегко, поскольку большинство практикующих профайлеров отказываются участвовать в тестах, опасаясь за свою личную и профессиональную репутацию в случае, если покажут неудовлетворительный результат. Два недавних исследования хоть и не обязательно ставят под вопрос само профилирование, показывают, какого рода специалисты достигают в нем наибольшего успеха.

В первом исследовании, результаты которого были опубликованы в 2000 году, сравнивались навыки профилирования у группы профессиональных профайлеров (составлявших профили для департаментов полиции), группы психологов, не обучавшихся криминологии или судебной психологии, офицеров полиции с опытом работы более пяти лет, экстрасенсов и первокурсников экономического факультета229. Минусом данного исследования было то, что профайлеры не являлись офицерами правоохранительных органов, как профайлеры ФБР, и что только пять профайлеров добровольно согласились участвовать в тестах. Другие группы включали от двадцати до тридцати пяти добровольцев каждая.

Каждый участник получил одно и то же дело, уже закрытое, где личность и патологии преступника были известны; участникам предстояло составить профили, описывающие его психологические характеристики, когнитивные особенности, поведение, социальный статус и привычки. Далее их профиль оценивали по количеству совпадений с тем, что было известно о преступнике.

Экстрасенсы справились с заданием хуже всего. Профайлеры лидировали по точности. За ними шли психологи. В некоторых категориях, например относительно поведения и физических характеристик, психологи показали себя даже чуть лучше, чем профайлеры. Без учета того факта, что в исследовании участвовали лишь пять профайлеров, оно показало, что профессиональные профайлеры действительно лучшие в том, в чем должны быть лучшими – в криминальном профилировании. Важность психологической интуиции для профилирования подтверждалась тем фактом, что психологи оказались по точности вторыми. Но наибольшим сюрпризом стали результаты остальных групп. За психологами следовали студенты, потом полиция и, наконец, экстрасенсы. То, что первокурсники экономического факультета проявили себя лучше полицейских, вызывало тревогу, ведь профайлеры ФБР были в первую очередь офицерами правоохранительных служб, а профайлерами уже потом. Более того, ФБР подчеркивает, что основным требованием к их профайлерам является продолжительная карьера в следственных органах перед прохождением обучения на профайлера-аналитика.

В 2002 году та же команда ученых занялась вопросом влияния следственного опыта на точность профилирования. На этот раз они набрали шесть групп: там были тридцать один старший следователь с более чем десятилетним опытом; двадцать опытных детективов убойного отдела; девятнадцать детективов-новичков, отслуживших до этого минимум десять лет на рядовых полицейских должностях; пятьдесят курсантов полицейской академии, обучавшихся менее шести недель; пятьдесят курсантов полицейской академии, обучавшихся менее трех недель; и тридцать один студент-первокурсник химического факультета. Все получили то же задание, что и в предыдущем тесте230.

Результаты были поразительные: первокурсники химического факультета опередили полицейских из всех групп. Среди полицейских курсанты академии набрали больше очков, чем детективы убойного отдела и все прочие группы. Данные результаты опровергали утверждения ФБР о том, что профайлеру для успеха обязательно надо обладать следственным