Обдумав ситуацию, на следующий день я послал следующую телеграмму: «По аландскому вопросу считаю, что сегодня для избежания угрозы конфликта мы вряд ли имеем другую возможность, кроме как отказаться от укрепления островов. Это означало бы возвращение к прежней конвенции 1921 года. В случае возможного столкновения великих держав наши укрепления вряд ли имели бы реальный вес. С юридической точки зрения, которая в сегодняшних условиях не имеет особого значения, в вопросах контроля за демилитаризованным статусом островов следует принимать во внимание и конвенцию 1921 года».

Правительство сочло целесообразным согласиться с предложением советского правительства. 3 июля я был у Молотова. Помимо аландской темы, я дал также первый положительный ответ и по проблеме никеля. Я начал шутливо: «Я надеюсь, что теперь Вы, господин премьер-министр, будете довольны». Это явно понравилось Молотову. В соответствии с имеющимися инструкциями я сообщил, что правительство Финляндии приняло решение вывести с Аландских островов военнослужащих и ликвидировать находящиеся там военные укрепления, которые содержались там со времени войны в связи с нестабильной обстановкой в районе Балтийского моря, а также, что для реализации принятых решений уже предпринимаются конкретные меры. Советскому правительству будет сообщено о завершении вывода войск и вывоза оборудования. Добавил, что возврат к демилитаризации означает восстановление нейтрального и демилитаризованного статуса Аландских островов в том виде, как это предполагала конвенция 1921 года, которая опиралась на подписанное также и Россией соглашение 1856 года. Финляндия проинформирует правительства Балтийских государств о принимаемых мерах.

Молотов выразил удовлетворение по поводу моего сообщения. Одновременно он поднял консульский вопрос, поинтересовавшись, согласимся ли мы, если Советский Союз направит своего консула на Аланды. Одной из его задач будет наблюдение за демилитаризованным статусом островов. Ответил, что сейчас на это сказать ничего не могу. Молотов высказал надежду на скорейшее решение вопроса.

Развитие событий привело к тому, что мы вернулись к конвенции 1921 года, для изменения которой Финляндия и Швеция приложили так много усилий. Швеция, конечно, была заинтересованной стороной в аландском вопросе, однако каких-либо активных действий в этой связи от неё не ожидалось. Вторая великая балтийская держава, Германия, тогда не проявляла заметного интереса к островам, по крайней мере, в отношении их демилитаризации. В любом случае, действия Советского Союза её не беспокоили. В этом вопросе Финляндия вновь оказалась один на один с Советским Союзом.

В отсутствие Молотова продолжил обсуждение темы контроля за демилитаризованным статусом Аландов с генеральным секретарем НКИДа Соболевым. Сообщил, что мы согласны на размещение консула на Аландских островах при условии, что это будет обычный консул. О деталях договоримся позднее. Соболев, однако, неожиданно передал мне памятную записку, в которой говорилось, что советское правительство считает необходимым осуществлять периодический контроль за демилитаризованным статусом островов, направляя двух представителей советского военного руководства на Аландские острова два или три раза в год для этого, как якобы и предлагал мне Молотов. Я отрицал, что у меня был разговор с Молотовым о подобном военном контроле. Речь шла лишь об обычном консуле. Этого было бы вполне достаточно. Консул наблюдал бы за всем происходящем на островах, ничего тайного там не могло происходить, да и кроме этого у консула не было бы других дел. Посещение островов военными группами вызывало бы лишнее беспокойство. Вновь подчеркнул, что в отношении Аландских островов остаётся в силе конвенция 1921 года, в соответствии с которой острова представляют интерес для государств, подписавших её, в их числе Швеция и Германия, а также Франция, Англия и Италия. Советский Союз не подписывал упомянутую конвенцию, но мы хотели бы уладить все вопросы с ним в дружественном духе. «Предложение (о военном контроле) свидетельствует о наличии у Советского Союза подозрений в отношении нас», – записал я в своем дневнике.

Нам представлялось, что аландский вопрос можно было решить довольно просто, лишь удалив с островов военное оборудование и военнослужащих. Следовало лишь договориться о положении консула, его полномочиях, а также о количественном составе консульства. Правда, возникали вопросы с юридической точки зрения. Конвенция 1921 года, к которой, по мнению финнов, следовало вернуться, не предполагала предоставления подобного права не участвующему в ней государству.

В ещё более худших юридических лабиринтах мы оказались, когда Молотов 24 июля, в тот самый раз, когда он впервые поднял вопрос о «преследованиях “Общества дружбы”» неожиданно передал «предложение о соглашении между Союзом Советских Социалистических Республик и Финляндией об Аландских островах». В проекте было две статьи. В соответствии с первой Финляндия принимала обязательства по демилитаризации Аландских островов, отказу от строительства на них укреплений, а также по непредоставлению их в распоряжение вооружённых сил других государств. Положение о демилитаризации было сформулировано примерно как в конвенции 1921 года. В соответствии со второй статьёй Советскому Союзу предоставлялось право иметь на Аландских островах собственное консульство, которое, помимо обычных консульских функций, осуществляло бы контроль за выполнением обязательств по демилитаризации и не укреплению островов. Таким образом, Советский Союз отказался от требования по контролю военными представителями. 1 августа на сессии Верховного Совета Молотов сообщил, что правительство Финляндии приняло предложение Советского Союза о демилитаризации Аландских островов и об учреждении там советского консульства.

В середине июля заграницей начали распространяться утверждения и спекуляции по поводу нового этапа в аландском вопросе. В этой связи, пытаясь представить свои вынужденные действия как добровольные, с финской стороны было официально объявлено, что «после того, как были устранены причины, вызванные военными действиями и нестабильностью в регионе Балтийского моря и побудившие Финляндию в соответствии с Аландской конвенцией провести укрепление Аландских островов, оттуда начался вывод вооружённых сил и военного оборудования».

Примечательно, что немецкое официальное информационное агентство «Дойчес Нахрихтенбюро» 26 июля, то есть через два дня после вручения мне Молотовым предложения по договору, опубликовало сообщение своего московского корреспондента о переговорах по аландскому вопросу, в котором говорилось о достижении между Финляндией и Советским Союзом договорённости по ряду вопросов. Этими вопросами как раз и были те самые пункты, которые содержались в советском предложении. Было очевидно, что Кремль информировал Берлин о наших переговорах, что, впрочем, было в духе договора о дружбе между Германией и СССР от 23 августа 1939 года2.

В начале августа я сообщил Молотову, что вывод войск и вывоз военного оборудования с Аландских островов завершен. Пока там оставалось незначительное крепостное и полевое оборудование, а также морские мины. Демилитаризация была практически осуществлена. Финны стремились к тому, чтобы определить судьбу крепостного оборудования только после окончания войны. Его сохранение было необходимо для того, об этом, кстати, говорилось и в советском предложении, чтобы Аландские острова не