Шрифт:
Закладка:
Там, в окружении полок, уставленных разнообразнейшими манускриптами, некоторые из которых, написанные на хрупких материалах, хранились в персональных сейфах-холодильниках, ибо им был вреден воздух родины демонов, она не без труда нашла древнего, как сама мудрость, старичка-библиотекаря. Сёнагон чрезмерно почтительным поклоном приветствовал высокую гостью:
— Добрый день, Госпожа Третья. Вы уже что-то выбрали? — он указал на книгу принцессы: — О, история! Весьма достойная наука!
— Да нет, это мой экземпляр, — она попыталась улыбнуться: — Господин библиотекарь, не поможете ли мне с книгами?
— Конечно, Госпожа Третья. Только смотрите, не оставьте её где-нибудь здесь, а то потом не найдёте и за тысячу лет. Недавно случайно попалась мне подобная — ваш отец, когда был моложе вас, потерял. Вот, смотрите: «Справочник по женским болезням». Знаете, очень подробные картинки. Так какой раздел вас интересует, Госпожа Третья? История, а быть может, медицина? А, или как обычно — трактаты по фехтованию и военному делу?
— Нет, господин библиотекарь. Астрономия. Найдите мне что-нибудь о топографии Вселенной. Небесные Пути, реки...
— Пойдёмте за мной, Госпожа Третья.
Он провёл её в хорошо освещённый застеклённый кабинет, где были все удобства для продолжительного чтения: удобное место, широкий стол и два шкафа, заполненные словарями всех известных языков и атласами половины, (если не больше), Вселенной. Сразу же старик вытащил один из них, и положил на стол рядом с толстой книгой иероглифов:
— Вот. Я думаю, это вам подойдёт на первое время, Госпожа Третья. Я же, пока, с вашего позволения, отыщу что-нибудь поподробнее, Госпожа Третья.
Кадомацу-но-мия присела за стол, не зная, куда, в самом деле, деть неуклюжий фолиант: «Ещё и правда, потеряю, — испуганно подумала она: — Девочки тогда мне голову оторвут — два года ведь переписывали!». Кое-как справившись с проблемой, принцесса открыла атлас, и медленно водя пальчиком по картам, вспоминала сегодняшнюю речь и голос Тардеша. На одном из разворотов она нашла тусклую звёздочку: «Сират, солнце Амаля», а на следующем — саму родину драгонария.
Встав из-за стола, принцесса подошла к полке, и вытащила из неё атлас Амаля, чтобы долго разглядывать таинственные очертания незнакомых берегов, пока её не вывел из этого состояния скрип тяжелогруженой тележки. Демонесса, вздрогнув, слишком резко захлопнула книжку и поторопилась вернуть её на место.
Старик оказался верен себе, и принёс даже больше, чем было необходимо. Кроме пространных трактатов на заданную тему, имелись ещё и такие вещи, как: «Руководство по разведению Небесных Коней», «Сравнительная биология», «Справочник общеупотребительных магических формул», «Тактика кавалерии» (работа, кстати, отцовского пера), «Прикладная астронавигация» и «Оказание первой помощи при нуль-транспортировке». Это, не считая тех двенадцати книг, в которых рассматривался конкретно сам предмет!
Поблагодарив господина библиотекаря за доброту, принцесса уселась за книги с видимой неохотой, но, неожиданно увлеклась, и просидела почти до самой темноты. Предмет оказался интереснее, чем она думала. Только мысль о том, что за Девятивратной Оградой о ней, наверное, беспокоятся, смогла заставить девушку покинуть храм знаний.
На воротах её задержала недоумевающая охрана. После нескольких безуспешных попыток разъяснить им, что наружу её вывел Сэнсей, и, наверное, с помощью магии, принцесса, наконец, поняла, что ребятам просто скучно на посту, и они рады старой знакомице, как поводу весело поболтать, развеять скукоту служебных часов.
Девушку усадили в центре их маленькой сторожки, и долго, как заправские павлины «распускали хвосты», кормили её чаем, делились своими сплетнями и анекдотами. Она сама была рада такой возможности отдыха — хоть принцессу и нельзя было отнести к «чаровницам», всегда бывавшим центром внимания любого общества, но, как всякая амазонка, она чувствовала себя равной в подобной компании.
Жаль, что пришла мама и испортила всё удовольствие...
...Только на лестнице, будучи уверенной, что у ворот не услышат, яростно обмахиваясь веером на и без того холодном ветру, императрица-мать отчитала дочь-невесту:
— Сэнсей сказал, что отвёл тебя в Академию, и просил не беспокоить, пока не вернёшься, а ты, оказывается, флиртуешь с охраной!
Порыв ветра с ночного неба бросил горсть слёз в глаза дочери, она, вытерев их рукавом, оправдалась недрогнувшим голосом:
— Ничего подобного мама. Я действительно была в Академии. В библиотеке. А ребятам просто было скучно — вот они и напоили меня чаем до того, что чуть не расплёскиваюсь.
Мать в полутьме улыбнулась, и шутливо указав сложенным веером в грудь взрослой дочки, сказала:
— Это тебе наказание за то, что сделала с женихом сегодня утром. Сэнсей мне рассказал.
— Не жалею нисколечко, — ответила она, уютно обнимая толстую книгу.
— Так ему и надо, бастарду безродному. Нечего к моей дочке руки протягивать. Кстати, — она опять сложила веер: — На следующее свидание я тебе дам мочегонного чая. Можно вызвать условный рефлекс на твое присутствие.
— Мама!
— Что «мама»?! — обижено взглянула Императрица на дочь через раскрытый веер.
— Я просто опрокинула ему чашку на штаны, — надула губки Мацуко: — Напридумывали уже...
— А, ну тогда... — мама сложила веер: — Мазь от ожогов?! Если ещё раз обольешь.
— Чтобы я снимала с него штаны, чтобы помазать? Мама!
— Ну, когда-то придётся, — рассмеялась надутому личику дочери царственная мать: — Кстати, о матерях: сегодня в Старую Столицу прибыл корабль с его гостями и роднёй, так что завтра у тебя нелёгкий день — а ты ещё платье не приготовила!
— Надеюсь, они не сели на голову господину драгонарию, как он?- усмехнулась Мацуко.
— Ты слышала, что я о платье сказала, дочка?
— Платье... А что платье? Платье прелестное... Но зачем обязательно свадебное, мама?!
— Ну, окажи благодеяние своей бедной мамочке! — она не успела отстраниться, и мать обняла её: — Я хочу, чтобы ты была в нём!
Принцесса высвободилась из материнских объятий и оглянулась назад. Там, на юге, почти в зените багрового ночного неба висел среди бешено мчавшихся полос облаков мёртвенно-зеленоватый диск луны, ограждённый с востока яркою дугою рождавшегося месяца.
— Как скоро... — прошептала она:
