Опирающийся на полотняные стремена алеранец превращался в живой вьюк. Некоторые алеранцы падали. Некоторым канимам попадало пятками по неподходящим (и не защищенным доспехами) местам. Особенно страдали от изобретенного принцепсом способа передвижения хвосты.

Фиделиас знал, что сейчас другие легионеры взбираются на таургов за спину к канимскому всаднику – и ворчат при этом не меньше. Но когда снова прозвучала труба, канимы двинулись вперед своим широким и плавным шагом, взяли разгон и легко перешли на бег, между тем как их наездники-алеранцы заклинали фурий дороги оказать им помощь. Ни один алеранец не касался дороги своими ногами. Присущая канимам скороходность позволяла им на дороге набрать скорость хорошей лошади. Через минуту вся колонна пришла в движение, и мили замелькали под ногами канимов. Ни один легион не угнался бы за ними своим ходом.

Направляя своего коня в голову колонны, Фиделиас очень старался забыть слова трибуна и Первого копья Свободного алеранского о шансах пережить завтрашний день.

– Захлопни пасть, старик! – шепнул он себе. – Заткнись и иди вперед.

Он поджал губы, припомнив другую часть того же разговора. И коротко рассмеялся своим мыслям.

Что бы ни ждало их назавтра, одно оставалось верным: Фиделиас действительно ощущал себя новым человеком – и очень скоро весы его жизни должны были прийти в равновесие.

«Скоро», – сказал он себе.

Скоро.

* * *

Исана, сложив руки на коленях, сидела у ног безмолвного Арариса, наблюдая, как царица ворда командует своим племенем. Царица стояла в нише, уставившись в зеленый светящийся потолок рассеянным взглядом, как если бы смотрела сквозь него. Закатный свет придавал крочу у входа в улей чуть заметный желтоватый оттенок.

– Оборона их последнего рубежа весьма прочна, – неожиданно заговорила царица. – Они почти столь же тверды, как те, в Шуаре, а их встречные удары более действенны.

Исана непонимающе нахмурилась:

– Шуар?

– Улей одного из подвидов канимов. Особенно стойкая ветвь их рода. Когда я покидала Канию, их крепость более года выдерживала осаду.

– Может быть, и сейчас еще держится.

Царица ворда опустила взгляд на Исану:

– Маловероятно, бабушка. Присутствие шуаранских канимов в войске твоего сына предполагает, что это беженцы, заключившие с ним союз за неимением другого выхода. – Она снова обратила лицо к потолку. – Но с большим опозданием. Объединенное сопротивление могло бы остановить нас несколько лет назад, но вы были слишком заняты проявлением вопиющей слабости самостоятельных разумов: борьбой за личную выгоду.

– Самосознание представляется тебе слабостью? – спросила Исана.

– Разумеется.

– Не могу не спросить, почему же тогда ты им обладаешь?

Царица взглянула на Исану, сузив инопланетные глаза. Она долго молчала, прежде чем поднять взгляд к потолку и ответить:

– Я ущербна.

Зеленый свет долго играл на ее запрокинутом лице, прежде чем она сказала:

– Вчера вечером я пронзила внутренности твоего сына отравленным мечом. – (У Исаны остановилось дыхание.) – Когда я уходила, он был достаточно близок к смерти.

Сердце гулко ударилось о ребра. Исана облизнула губы:

– И все же ты не утверждаешь, что он мертв.

– Нет.

– Почему же ты его не убила?

– Соотношение выгоды и риска было не в мою пользу.

– Иными словами, – заключила Исана, – он обратил тебя в бегство.

– Обратил при поддержке приблизительно сорокатысячного войска. Да. – Она стала сгибать палец за пальцем. Черные ногти выдвигались, как когти кошки, и втягивались обратно. – Это ничего не значит. Пока они дойдут, крепость, называемая Гарнизоном, исчезнет. Алеранцы будут рассеяны по ветру. Они сражаются на стенах как привязанные. Не ожидаешь ли ты, что я дам им воспользоваться преимуществом?

Исана сложила руки на груди:

– Как ты намерена их победить?

– Ты знакома с этой крепостью?

– Немного, – сказала Исана. Строго говоря, она не солгала. Многие были знакомы с новыми оборонительными сооружениями куда лучше ее.

– Тогда тебе известно, что она запирает естественное сужение – стоит на крутой скальной полке. Практически невозможно провести крупные воинские соединения с этого континента на соседний иначе как через эту крепость.

– Да, – согласилась Исана.

– «Практически» – не означает «совершенно», – продолжала царица ворда. – Для моих детей вертикальные преграды почти незаметны. Значительное число их уже преодолели возвышенности как на северной, так и на южной стороне вашей крепости. Они приблизятся и охватят крепость с обеих сторон, а мои гиганты обратят стены в щебень. А тогда, бабушка, я, освободившись, вплотную займусь Октавианом…

Воздух завыл почти у самого входа в улей, и ячеистые черные глаза царицы обратились туда. Откуда ни возьмись появилось множество восковых пауков – вытекли из кроча на потолке, на полу, на стенах.

Широким шагом вошла Инвидия. Беспокойного паука, выставившего жвалы ей навстречу, она смахнула, не замедлив шага.

– Останови обходной маневр. Сейчас же.

Царица по-кошачьи зашипела сквозь оскаленные зубы. Одно неуловимое движение – и вот Инвидия прижата плечами к черной стене улья в семи футах над землей. Царица держала ее одной рукой за горло, и женщина отбивала дробь пятками по стене.

– Где ты была? – прошипела царица.

Инвидия задыхалась, багровела. Царица взглянула на нее искоса, склонив голову к плечу, и зашипела не так громко:

– Крепость. Ты побывала в крепости?

Инвидия закатывала глаза, багровая краснота на лице переходила в синеву.

Исана негромко откашлялась:

– Возможно, ты получишь более связный ответ, если ее выпустишь.

Царица оглянулась на Исану и снова перевела взгляд на Инвидию. И просто разжала руки, уронив алеранку на пол. Минуту та восстанавливала дыхание, хватаясь за горло, – Исане видно было, как водяная магия расправляет вмятины раздавленной гортани.

– Я, – прохрипела Инвидия, – заботилась о твоем будущем.

– Что?

– Слишком просто складывалось. Они нарочно оставили тебе очевидный подступ. – Она сглотнула, поморщилась. – Я разведала утесы. Там ловушка.

Царица, смерив Инвидию взглядом, прошла к берегу прудика. Провела над ним ладонью, и по гладкой поверхности заиграли блики и краски.

Исана, поднявшись, встала рядом с царицей. Подошла и Инвидия, и женщины вместе стали наблюдать за игрой красок.

Несколько сотен богомолов растекались по вершине утеса над Гарнизоном. В нескольких сотнях шагов от места, с которого они могли бы угрожать крепости, рос густой ельник. Ворд без промедления хлынул в него.

Из пруда донеслись отдаленные низкие вопли. Скрывшие ворд ели яростно сотрясались.

А потом замерли.

В заросли ворвался еще один полк богомолов – вдвое больше первого и заранее воздевший серповидные клешни, но не успели они скрыться за стволами, навстречу им ринулись завывающие бледные фигуры в шкурах и толстых плащах из черных перьев. Их с двух сторон обгоняли громадные, почти бескрылые хищные птицы – овцерезы. Ростом выше человека, грузные, мускулистые, с острыми как бритва когтями и смертоносными кривыми клювами. Они набросились на воинов-богомолов вместе