— Я убью тебя!

— Договорились! Но в другой раз! Сейчас мне немного не до тебя! У меня другие планы!

Потом Смит цокнул пальцами, вырисовывая повелительный знак, и крикнул охранникам:

— Уберите это дерьмо! От него слишком много проблем!

Маккена видел, как Энди отвернулся и пошел в сторону кабинета Смита. Рой рванулся, но Дав приказал в этот момент:

— Вышвырните его отсюда! Я не намерен это дольше терпеть!

Маккену волокли к дверям, но он упирался, запрокидывая голову, чтобы увидеть балкон, но на нем уже никого не было.

Шершавый асфальт ободрал ладони, и Рой едва успел подставить их, чтобы не выбить зубы. Он вскочил и бросился обратно, но вдруг остановился. Эта фраза, которую сказал ему Энди. Она вдруг возникла перед ним и зазвучала. Там, за этой дверью… Мир, который без меня. Рой вдруг понял, прочувствовал каждой жилой, каждой клеткой… Там за чужой дверью чужого клуба остался целый мир, состоящий из плоти и крови. Мир, который не принял его. Мир, который он потерял. Мир, который без него.

Энди не мог думать. Это слишком. Либо ты думаешь, либо чувствуешь. И Энди чувствовал. Слишком сильно чувствовал. Дав был груб. Впервые за все это время. Он гнул парня к подушке, давил ладонью между лопаток, омерзительно глубоко входил и выходил. Мальчишка слышал, как он шипит, захлебывается, постоянно повторяя о каком-то возмездии. Энди еще чувствовал внутри Роя, стараясь из последних сил сохранить это ощущение, но Смит долбился тараном, кроша вдребезги тонкое стекло воспоминаний. Дав унижал его, и это еще было возможно. Дно, которого он и так достиг, уходило из-под коленей, и Энди проваливался еще глубже. Господи, где тот предел, дальше которого уже не получится? Парень видел, как раскачивается брелок. С одной стороны «Р», с другой «М«… И этот брелок, как язычок колокола раскачивал его жизнь, и она вновь гудела, протяжно вибрируя каждой клеткой. Энди думал о Рое. Вернее не думал, а лишь слышал, как его имя эхом бьется о стенки его души. Время не шло, а лишь складывалось гармошкой, с каждым движением Смита накладывая изгиб на изгиб. Парень вроде бы прошел часть, но Дав каждый раз тянул его назад, заставляя пройти еще раз. И еще. И еще, но время — упругая прямая вещь, и когда все кончится, оно ведь расправится, втискивая этот кусок в ленту своего существования, и тогда придется пережить все это вновь.

Энди не успел еще уснуть, как его разбудил Мартин. Он был настолько расстроен, что едва мог перевести дух.

— Да что случилось, наконец?!

— Капли Дождя, — с трудом выговорил парень срывающимся от волнения голосом.

— Что Капли Дождя?! Где он?!

— Он… пропал.

— Как пропал?! Я же видел его днем! Он что, не вернулся?!

— Откуда не вернулся? Где ты его видел?

— Не может быть! Когда мы расстались, все было хорошо. Неужели он? ..

— Идем скорее! Боюсь, как бы что с бабушкой не случилось! Она волнуется очень. У тебя мальчик на ходу?

— На ходу, а где твой грузовик?

— Бензин кончился. Бросил на обочине. Пешком к тебе бежал.

— Идем, нам на утес надо. Скоро рассветет.

— Я был там. Не нашел.

Недалеко от утеса Энди заглушил мотор.

— Мартин, возьми мотоцикл и возвращайся к Джил. Сейчас ты очень нужен ей. Я найду Джека сам, ибо это — наше с ним дело.

— Энди, но…

— Возьми мотоцикл и возвращайся домой. Если я не вернусь часа через два… Я вернусь раньше. И прошу, не тяни время. Я найду Капли Дождя.

Он посмотрел на брата так, что Мартин понял, надо подчиниться. Энди говорил уверенно, и ему хотелось верить. К тому же Джил… Она там совсем одна.

Энди ждал, когда стихнет рев мотоцикла, а после глубоко вздохнул и крикнул:

— Джек! Я здесь! Позови меня!

Ветер сдул слова, посеяв тишину. Парень прислушался. Ничего. Только сердце грохотало набатом. Энди казалось, он слышит, как открываются и судорожно закрываются его клапана.

— Джек, — он скорее подумал, чем прошептал имя шамана. — Позови меня.

Сердце вдруг остановилось на какое-то мгновение, замерло, и Энди словно услышал:

— Лети. У ветра есть мудрость.

Мальчишка вздрогнул и открыл глаза. Слова звучали так явственно, словно говорящий приблизил губы к его уху. Вокруг никого. Даже ветра нет. Страшная черная пустота, смешанная с холодом. Промозгло так, что даже мысли стекленеют, и от этого становятся ясными. Энди вдруг понял что-то сакральное и важное. Он найдет Капли Дождя, надо только… Сейчас. Необходимо сосредоточиться. Где ты, Джек? Парень поднял лицо, словно что-то нюхал. Тонкая, едва ощутимая нить. Вот она. Слабая. Теплая. Живая. Сейчас, Джек. Сейчас. Потерпи. Энди перестал ощущать себя. Он шел в сторону уступа, все ускоряясь и ускоряясь. Он уже почти бежал, не помня ничего. Помнил только, как оторвался от земли, и… Первый взмах. Второй. Неокрепшие крылья едва выдерживают сопротивление густеющего воздуха. Пестрые перья, расправляя бороздки, вибрируют по потоку. Каждый очин словно разогретая игла жжет руки. Поначалу парню кажется, что он подобен огромной бесформенной неподъемной структуре, которая в принципе не может летать, но постепенно словно преобразуется, оплавляется, становясь гладкой обтекаемой формой. Он летит. Летит! Парень чувствует, как внутри него собирается маленький комок, поднимается по груди и горлу, преобразовываясь в высокий характерный звук. Он зовет Капли Дождя. Шаман не может не ответить. Это — закон, и мальчишка слышит ответ. Темно, и найти Джека в этой мгле почти невозможно, но можно включить внутреннее зрение. Просто открыть переборки души, позволяя сердцу искать. И Энди нашел.

Уже в машине скорой помощи он спросил старика:

— Джек, я, конечно, все понимаю, но…

— Ты хочешь знать, как я там очутился?

— Именно. На этот уступ и скалолазу-то не так просто добраться. А что ты там делал, я вообще не пойму.

— Ветер истрепал меня, и у меня кончились силы. Я не смог подняться.

— Ты не договариваешь мне что-то, — усомнился Энди. — Я знаю тебя лучше других.

— Раз так, то и ответ тоже должен знать.

— Ты… Зачем ты…

— Чтобы ты понял, что твое горе еще не вся твоя жизнь, и есть еще что-то, ради чего стоит все же попробовать выжить. Теперь я могу отпустить тебя. Я знаю теперь, что у тебя достаточно мужества быть мудрым. Ты можешь видеть сердцем, а оно у тебя огромное и чистое.

Парень сжал холодные пальцы старика.

— Но ведь ты…

— Я бы ушел хоть сейчас, но буду ждать Джил. Ее время не пришло еще. Когда она пройдет свой путь, мы вместе уйдем в долину предков. Я обещал ей это, но…

Старик хулигански молодо улыбнулся и подмигнул Энди.

— Я тебе ничего не говорил.

Парень тоже улыбнулся по-мужски скупо, но они поняли друг друга.

Стив обрушился на Роя с упреками. Он что-то кричал про телефон, про ответственность, дружбу… Что-то там еще, и в довесок к этому еще что-то, но Маккена не слышал. Он ощущал себя не собой, и слова Шона вязли в нем где-то на входе. Наконец, истощив обойму обвинений, Стив сник.

— Рой, ты слышишь меня?

— Я нашел его, — ответил Маккена, даже не расслышав вопрос.

— Энди? — испугался Шон, но Рой лишь закрыл глаза, позволяя гримасе боли пройти по лицу.

Она искривила губы и свела брови.

— Рой, что?! Где он?! — Стив испугался, впился в плечи друга и встряхнул его.

— Шон, — проскрипел Маккена.

— Да, что с ним, бога ради?!

— Он,.. — Рой понял, что не может произнести это вслух. — Он… Он танцует на шесте в бордель-клубе в Литл Рок.

— Что?! — Шону показалось, что Рой бредит.

Маккена не ответил, лишь посмотрел другу в глаза. Просто посмотрел, и Стив понял все. Эти деньги, о который говорила Ольга, срочный отъезд Роя и… А что «и»? О чем спрашивать еще, когда и так все понятно. Мальчик продал то, что у него было. Себя. Стив лишь ощутил глубину его отчаяния. Откуда-то всплыли собственные, давно спрятанные переживания, а вместе с ними и боль по Джону Тревису. Рой был в шоке. Это не вызывало у Шона ни доли процента сомнения. Затяжное состояние ступора после потрясения. Он слишком хорошо знал друга, чтобы не почувствовать его внутреннюю разрушающую силу. Он даже мог безошибочно сказать, о чем и как тот думает. Маккене не выбраться. На этот раз точно. Он себя доест.

— Он просил передать тебе, — вдруг сказал Рой, — что ты выиграл. Я не знаю,