и оборонял стену.

– Умно. Но не достаточно умно. Ты должен был бросить меня и бежать.

– И куда бы я отправился? – Беррин погрустнел. – Где мне были бы рады?

– Уж точно не здесь.

Говорить было больно, как будто легкие не могли набрать достаточно воздуха. Грудь кололо иголками. Вот так Архангел оставил своего преданного слугу – умирающим перед вратами ада.

– Наша религия лжива, Беррин.

Он опустился на колени рядом со мной, прислонился спиной к ледяным стенам пещеры и поставил лампу между нами.

– Должна ли она быть истинной, чтобы иметь значение? – спросил он. – Я изучал разные религии в университете. Каждая по-своему истинна и ложна.

– Так, значит, правду про тебя говорят? Ты никогда не верил?

– Я верил и не верил, как и все остальные. Молиться было приятно, так же, как и иметь надежду.

– Для меня это похоже на неверие. Рад слышать, что я не один такой. – Я кашлянул кровью. – Ашера говорила, что по моей душе проведут черту. Если я не стану служить ее богине, у меня все отнимут. Посмотри на меня. Я потерял город и армию. Потерял свою страну и веру.

– У нас больше общего, чем ты думаешь, Великий магистр. Я должен кое-что рассказать.

– Зови меня просто Михей. Я больше никакой не магистр.

– Михей… я лгал. Я не сирмянский вельможа. Я так сказал, только чтобы ты принял меня.

– Беррин, какая мне разница, если ты простолюдин?

– Я не простолюдин. Меня зовут не Беррин, а Сулайм… Я старший сын Селима Жестокого, наследника шаха Джаляля.

– Значит, ты…

– Я насладился расправой над своими кузенами.

Меня рассмешила эта мысль. Хотя в ней не было ничего смешного. Ничто не могло причинить моим легким больше боли, чем смех.

– Это ведь значит, что ты имеешь права на трон Сирма.

– Права? Ха! Что они дали моему отцу? Он прятал слабости за своей жестокостью. А я спрятал свои за твоей. – Беррин дрожащей рукой потеребил бороду. – На следующий день после резни в гареме я пошел на Ангельский холм. Знаешь, что я там делал? – Он кашлянул и сплюнул в сторону. – Я молился за всех, кого мы убили. Не они обезглавили моего отца и похитили твою дочь. Настоящий убийца, Мурад, идет, чтобы вернуть себе трон. И трон принадлежит ему – не моему отцу, не императору и не тебе. Знаешь почему?

– Я больше ничего не знаю.

Беррин беззвучно рассмеялся.

– Я прочел священные книги всех религий. Во всех звучит одно и то же – боги ведут дела как хотят, по только им известным правилам. Молись при каждом вздохе, накорми всех сирот на земле, собери миллионную армию, если сможешь… Но какой-нибудь бог посмеется над твоими планами, и не успеешь оглянуться, как уже тащишь умирающего друга через врата в ад.

Теперь его живот трясся от смеха.

Я тоже рассмеялся. Как же это было больно. Мы сходили с ума в этой бездне?

– Ты хороший человек, Беррин. И хороший друг. Но все закончится здесь. Я не вижу для нас выхода.

– Я вижу, – донесся голос из тьмы. Нежный и мелодичный.

– Элли?! – выкрикнул я.

Это было ошибкой. Крик разорвал мои внутренности, и я закашлялся кровью.

Беррин вышел на открытое место в поисках источника голоса.

– Я ее не вижу.

Затем он повернулся ко мне, выпучил глаза и указал на место слева от меня.

Там сидела Элли. Ее черные глаза без белков всегда казались зловещими, но она улыбалась и до сих пор пахла лилиями. На ней было то же платье с узором из лилий, но теперь ее живот вздулся от моего семени.

– Элли…

Я хотел обнять ее, но двигаться было слишком больно.

– Я помогу тебе, папа.

Элли положила руку мне на сердце. Каким-то чудом это согрело меня изнутри.

– Но ты не Элли, – сказал я, когда боль немного утихла. Тепло словно массировало мне сердце. – Так кто же ты на самом деле?

– Разве так я не делаю тебя счастливым? – спросила она.

Беррин поднял лампу и присел на корточки возле меня.

– Ты говорила, что поможешь нам выбраться.

– Помогу. Я отведу вас именно туда, куда вам нужно.

– И куда же? – спросил я.

– Увидишь, – хихикнула Элли.

Звук ее смеха исцелил мою душу так же, как тепло руки исцелило тело. Боль сменилась покалыванием.

– Я не хочу идти к Хавве, – сказал я.

– Да пошла эта Хавва, – сказала Элли. – Едва увидев, как ты шагаешь по этим пещерам во главе армии, я сразу поняла, что хочу заполучить тебя. Хотя бы для того, чтобы мучить.

– Значит, ты не служишь Хавве, но держишь меня в живых, чтобы мучить… Так кто же ты?

– Твой народ называет меня Падшим ангелом. – Она повернулась к Беррину. – А его народ зовет Ахрийей.

Мы оба ахнули, будто столкнулись лицом к лицу с воплощенным злом. Что ж, если верить ее словам, так оно и было.

– Но Ахрийя – мужчина, – произнес Беррин.

Элли рассмеялась. Как могло это злобное существо издавать такие прекрасные звуки?

– Все ваши сказки обо мне лгут. Просто знайте, что я не повинуюсь ангелам. Не повинуюсь Лат. И уж точно не повинуюсь Хавве.

– Зачем ты приняла облик моей дочери?

– Что может быть хуже, чем быть оседланным собственной дочерью? – хихикнула Элли.

Если она не считала игру с людьми злом, то что же тогда она считала злом?

Брови Беррина превратились в молнии. Я покачал головой, и он ничего не спросил.

Элли убрала руку с моей груди.

– Уже лучше.

Это было правдой. Я вытянул руки. Оттолкнувшись от стены, я встал, не чувствуя боли, только легкость. Каким образом Элли так быстро исцелила меня? Где Падшие ангелы берут такую силу?

Элли положила руку на свой раздутый живот.

– Наш ребенок на подходе, – по-матерински улыбнулась она.

– Наш ребенок будет человеком или одним из вас?..

– У меня много детей-полулюдей. Я стараюсь рожать примерно каждые сто лет, всегда от семени царей и завоевателей. Некоторые больше похожи на вас, другие – на нас.

– И вы все живете здесь? Что это вообще за место?

– А ты любопытный. Скажу так – я здесь далеко не самое худшее из существ. Люди взирают на ночное небо, благоговея перед его тайнами, но они не думают о том, что скрывается внизу, о сущностях, которых боюсь даже я, живущих на тысячи тысяч слоев глубже, чем это место. Такие древние, рожденные из семян до начала времен, что я, увидев лишь тень их тени, мгновенно сгорела бы, не оставив и памяти. И все же