Шрифт:
Закладка:
К разбитой стеклянной стене. Нет, к полуразбитому стеклянному цилиндру. Перед ним стояла Лунара и с бесстрастным лицом наблюдала за моим приближением. Когда я подошел на расстояние вытянутой руки, она опустила глаза в пол.
– Я надеялась, что это будет Михей, – сказала она. – Кто угодно, но только не ты.
Я хотел ударить ее по пустому лицу. Десять лет я неустанно молился о том, чтобы увидеть ее снова. Но она оставила меня.
– Я пришел не рушить твои надежды, а поговорить с твоей богиней. Той, которая возвращает мертвых.
– Воистину ты увидел ее знамения. Ты лицезрел истину.
– Истину? Откуда истина тут, посреди разбитого стекла?
– Истина о том, откуда мы взялись. Все наши формы были созданы здесь (ангелы, джинны, люди), но наши души еще старше. Старше самого времени.
– Мне плевать на истину. Если твоя богиня ответит на мои молитвы, пусть забирает мою душу. Я буду служить, обожать, поклоняться – если она этого хочет.
Лунара подошла ближе и дотронулась до моей щеки. Проведя пальцами по бороде, она опустила руку.
– Спящая не говорила о тебе, – сказала она. – Я пыталась обратить Великого мага Агнею, но она лишилась разума, услышав гимны. Правда, Хавва все равно использовала ее. Я не знаю, как она использует тебя.
– Где Хавва? Покажи мне ее, чтобы я мог узреть бога!
– Ее здесь нет.
Меня одолел смех.
– Нет? Ты хочешь сказать, что я прошел такой путь зря?
– Спящая правит Барзаком. Я молила ее вернуть Мелоди, но она вернула другого.
– Мелоди? Какое право ты имеешь молиться за нее? Она умерла из-за тебя!
– Мелоди – дочь Михея.
Мой смех стал мрачным.
– Вот теперь ты точно обезумела!
– Разве это безумие? Или это Спящая, направляющая души туда, где им надлежит быть?
Лунара взяла меня за руку. Ее ладонь была холоднее ледяного дождя. Я вздрогнул и вырвался.
– Я даже не могу больше дотронуться до тебя.
Она содрогнулась и вытерла со щеки слезу.
– Забудь о Михее. Я буду служить Спящей. Я буду тем орудием, которое ей нужно. Но только если она вернет то, что я потерял.
– А что ты потерял?
– Тебя. Я видел, как жизнь утекает из глаз Мелоди. Вчера я проснулся, а женщина, которую я любил, не проснулась.
– Ох, Кева. Ты мягче, чем мускатный пудинг, который мы ели в жаркие, засушливые дни. Когда-то я любила это в тебе – твою стальную оболочку и нежную сердцевину. Но ты не можешь служить Спящей, если несколько смертей так тебя мучают.
Вокруг роились светлячки. Их становилось все больше и больше. Нас окружил зеленый вихрь. Затем светлячки поднялись в воздух, образуя фигуры. У этих фигур было множество сторон и углов, и они все время изменялись.
Лунара зачарованно стояла, не шевелясь. Зеленый свет светлячков мерцал в ее зеленых глазах.
– Спящая услышала твою молитву. Она ответит на нее взамен на твою службу и вернет ту, кого ты любишь.
– Я согласен. Верни Сади, и я отдам свою жизнь Спящей.
Фигуры из светлячков изменились. Среди них появились буквы, гораздо более сложные, чем те, которые я знал. Так Хавва говорила с Лунарой. Как она могла читать на таком странном языке? Что сделало ее такой? Как она стала такой нечеловеческой?
Лунара пронзила меня взглядом. Было время, когда этот взгляд завладевал моим сердцем и либо зажигал его, либо разбивал вдребезги. Когда я слушал, как она говорит во сне, я смеялся и плакал от того, что мы вместе на этой земле. Чувствовала ли она это до сих пор?
– Есть условие. – Лунара заставила себя улыбнуться. – Ты должен доказать, что готов служить.
Что-то приближалось. Оно неслось сквозь тьму и рассекало воздух, словно грозовой ветер. Затем оно врезалось в стекло в нескольких шагах от нас, разбросав осколки. Светлячки защищали нас от осколков, сжигая их изумрудным огнем.
Мы с Лунарой подошли к гробу из металла и стекла, приземлившемуся, подобно метеору. В зеленом свете светлячков я увидел внутри Сади. Ее смуглая кожа казалась такой свежей, будто никогда не синела от смертельной болезни. Она медленно дышала во сне.
Я положил ладони на гладкое стекло. Горячее, как будто только что выкованное. Это сделал истинный бог, вне всяких сомнений. Я знал, что никогда не буду вместе с Сади, но она хотя бы сможет освещать собой этот мир, пусть и ценой моих темных дел.
Светлячки танцевали в воздухе, снова формируя странные многогранные фигуры.
– Ты готов? – спросила Лунара.
Я кивнул, толком не понимая, что она имеет в виду.
В воздухе над гробом Сади появилась огромная дыра. Внутри была чернота, будто воздух вырвали и заменили самым темным небом. В дыре вспыхнул свет, и появилось изображение города. Нет, не изображение: люди на улицах двигались. Я узнал юрты забадаров у стены и сверкающий зеленый купол Небесного дворца. Голубые купола мерцали в лучах солнца, возвышаясь над всем. Это было окно. Оно показывало, что происходит наверху.
Лунара взяла меня за руку и подняла наши руки над головой. Какое облегчение почувствовать ее снова, хотя бы так.
Огонь в моей руке превратил ее лед в горячую воду. Она хлынула сквозь меня. От воды поднялся пар, наполняя меня ненасытной силой.
– Закрой глаза.
Я повиновался.
Перед моим мысленным взором вращалась черная сфера размером с миллион земных шаров. Вместе с ней вращались щупальца зеленого света, образовывая фигуры с сотнями сторон и каждую секунду меняя форму. Затем черная сфера выпустила яйцо – жемчужину, плывущую по темному морю. Оно треснуло, и появился ангел. Он полетел по звездному небосводу, направляясь к дыре, которая поглотила его.
Я открыл глаза и посмотрел через окно на Костани. Ангел парил над городом. У него было одиннадцать рук и одиннадцать крыльев.
– Архангел, – выдохнул я.
Его стрекозиные крылья, полупрозрачные и узорчатые, словно витражи, хлопали в небе. Тело покрывал металл, на котором проступали вены. Архангел смотрел на город единственным человеческим глазом. Глазом, который я видел у гигантской медузы. Глазом Хаввы.
Я хотел остановить это. Хотел выдернуть руку. Но не мог сопротивляться прикосновению Лунары и силе, струящейся сквозь него. Силе, которая уничтожит город.
Жители Костани зачарованно глядели в небо. Некоторые устремились к воротам. В этом городе были все те, кто для меня важен, кто был важен для Сади:
