бывшей казарме, разбитая баллиста. Безумие, бардак. Хуже всех гребаных цирков, вместе взятых. Только одно смотрелось уместно в этом аду. Безглазая старуха стояла в тени, над углом, где положили раненых. Один из них уже не дышал.

– Сир?..

Я посмотрел на ловкача: тот почему-то стоял без копья. Я – без мечей, а ловкач – без копья. Во время осады. Посмеяться не вышло. Кажется, на меня косились солдаты. Капрал, который сидит у стены и трясется из-за того, что чуть не погиб шесть раз? Должно быть, это тоже смешно. Я вдохнул, опустил забрало и поднялся, ничего не ответив ловкачу.

Что тут скажешь?

Мы выстояли в Ставнице. Я пережил людей Варда, разбойников в лесу, заложил меч, потерял почти всех друзей. Остаться без награды из-за того, что я пропал с глаз командира, отсиживался у стены, обронил оружие? Роскошь.

«Еще немного. Последний рывок: внутренний двор, донжон. Получить свою землю».

Я побрел обратно, к разрушенной казарме. Стрелков на второй стене уже не осталось: наверняка отозвали к донжону и в бастион. Или их перебили, как оно и бывает, когда неполная сотня борется с тремя. Кованую решетку, последнюю преграду ко вторым воротам, уже подняли. Галерея была вся усеяна стрелами и болтами. Я неспешно переступал через тела союзников, не опасаясь стрел. Не торопился. Битва сместилась дальше, к углу у вторых ворот.

Моя керчетта почти не блестела: ее присыпало землей и пылью, но все же чертовка осталась цела. Я наклонился и поднял свой меч. Увидел размытое отражение на клинке: темный ореол шлема, полоску белой кожи, тусклый зеленый цвет глаз, стальное небо за серыми плечами. Керчетта, последний дар острова. Знакомые зарубки, как шрамы на стали. Вся история моей жизни. Я вздохнул и вытер клинок от самого лезвия.

Как бы ни был при осаде бесполезен меч, совсем без него, признаться, было еще хуже.

– Ну, чевось, господа, неплохо мы сегодня, а? – Маркель уже начал хмелеть.

Штаб устроили в уцелевшей башне: сквозняки в бойницах гуляли, как на скале у побережья.

«Неплохо!»

Чтобы добраться до второй стены, мы потеряли больше полусотни человек. И я до сих пор не знал, сколько в войске раненых. Выходит, в лесу у требушета дела обстояли легче всего.

– Маловато нас нонче, – вытер усы Маркель.

Комната в башне не была просторной, тем не менее свободных мест хватало. Часть капралов не заявилась на собрание в новом штабе. Может, пали, может, лежали со стрелой в плече. Зависело от удачи.

Удача, как всегда, распределилась неравномерно. Эйву Теннету обмывали ноги две прислужницы. Сотники сидели на ящиках и явно проголодались. Урфус прислонился задницей к походному столу, который каким-то чудом затащили в башню. Своей мебели люди Бато практически не оставили. Ни стульев, ни столов – так, необходимые мелочи: пару скамей и несколько пустых полок.

– Что Долы? – Стефан нервно ходил по комнате кругами, то и дело поглядывая в бойницы. На улице уже стемнело.

– Сидят, ждут, – дернул плечом его капрал. – Утречком высунулись и сховались обратно…

Эйв Теннет делано посмеялся, будто играл театральную роль на помосте. Его ноги уже вытирали чистейшим полотенцем. Рядом тлели угли, на которых погрели воду для его преподобия.

– Чаго тут трястись, – Маркель безмятежно зевнул. – Как покажутся, тут-то мы их и прижмем с двух сторонок!

Он вяло ударил кулаком по ладони: подъем и взятие башен измотали абсолютно всех. Фитиль на одной из свечей задымил, воск расплылся кругом, догорая. Слуга тут же бросилась искать замену.

– Засиделись наши в лесу, – проворчал Хенгист.

– А на что еще сгодится бастард с наемниками…

– Потребуйте половину сотни, – нервничал Стефан. – Больше сил нам сгодится на острие атаки!

Похоже, красиво он говорил исключительно в присутствии командира. Эйв сам любил пространные речи и громкие слова. Возможно, только такие фразы и доступны его уму.

Сегодня мы потеряли почти сотню, просто перебравшись через завалы у пробитой стены. И так вымотались, что не стали брать внутренний двор, обходясь небольшим участком перед вторыми воротами. Прибрали к рукам худшую треть замка. Убитых среди защитников насчитали около тридцати, и те по большей части оказались заперты в башнях и не могли удрать. Маловато, учитывая, насколько обречен и обескровлен гарнизон Бато.

– Замок крепенько сочинили, – Маркель уже не в первый раз восхищался строением. – Пойдем к донжону – с бастиона прилетит в спину. Сунемся через ворота – прилетит еще больше! Три башни, значится, с задков, еще впереди три энтажа бойниц…

– Спешить нельзя, – коротко обронил Урфус. Все помолчали: уж кто всегда первым рвался погибнуть, а тут стоит, медлит.

– И дитю ясно, – всплеснул руками Стефан, встал перед Урфусом, чтобы заслонить его от командирского взора, – надо разделиться. Спокойно займем вторую стену от галереи, укрепимся. Там уж хоть на измор брать…

Хенгист крякнул, растирая подмерзшие ладони.

– В донжоне колодец у них, пять лет копали, говорят. Припасов на пару месяцев.

– Брать надо, – коротко сказал Урфус.

– Да и так ясно, что брать! – взбеленился Стефан. – К бастиону отправимся через вторые врата. Вытравим крыс, а там уж и до донжона рукой подать…

Эйв Теннет явно утомился. Он хлопнул пару раз, прогоняя слуг. Удивительно, что сотники не разбежались вслед за девчонками. Фанатик поднялся – уже в новых сапогах! – и торжественно произнес:

– Так тому и быть. Солнце на нашей стороне, как и предначертано добродетельным воинам, отмеченным его лучами…

Одна затея лучше другой. Я видел, что стены у бастиона опасно накренились: и по левую сторону, и по правую зияли провалы от снарядов требушета. Вторые ворота во внутренний двор, к донжону, выглядели не лучше. Я вздохнул. Не имея права голоса, я как никогда нуждался в Эдельберте.

Собрание распустили, когда все вдоволь наслушались про добродетели, светлый лик Матери солнц и грехи наших врагов. Капралы терпеливо молчали, и я последовал их примеру.

«На виселицу я и так всегда успею».

Я спустился с башни во двор, погреться. В каменных стенах леденеешь даже летом. И представить страшно, как мерзли слуги и гарнизон по весне. Может, мерз и сам Бато со своей семьей – берег дрова перед осадой.

Плотники суетились возле разбитой баллисты, будто хоть что-то могли исправить. Сначала я не очень понимал, почему ее поставили здесь, так близко к бреши. Но, оказавшись в башне и осмотрев внутренний двор, я понял главную причину. Все-таки и у столь прекрасного замка найдутся свои недочеты: баллисту негде было разместить у донжона, кроме внутреннего двора. При выборе между двором за вторыми воротами и галереей на