— Не думай об этом, — улыбнулась Мельдир. — У всех своя жизнь.

— Да, — взгляд супруги Белемира стал встревоженным, — однако Дорвен права насчёт Брегора. Понимаешь, мужчины… — Аданель вдруг понизила голос, наклонилась к Мельдир, — они ведь заносчивы. Не позволяя женщинам убивать нагулянный приплод, Брегор унижает тех, кому изменили. Тебе, наверное, сложно это понять, но мужчины мыслят иначе. Мужчина, которому изменили, хочет мести, и да, готов отыграться на младенце. А теперь всех оскорблённых лишат такой возможности.

— Я не хочу это понимать, — карие глаза жены вождя загорелись злобой. — Это отвратительно!

— Как говорят эльфы, — Аданель скривилась, — эти старики в юных телах: во всём подобном виновато искажение Моргота. Увы, мы, Младшие Дети Эру, перед ним бессильны.

С улицы донёсся заливистый хохот Берена, и обе женщины улыбнулись: мать — с любовью и волнением, а Мельдир — с тщательно скрываемой горечью. Ещё один пирожок оказался съеденным, стало совсем стыдно, зато немного светлее на сердце.

Вдруг послышались приближающиеся крики — кто-то звал на помощь. Аданель, бросив всё, ринулась за сыном, не разобравшись, что произошло, а Мельдир выглянула в окно и, расслышав долетающие слова, побледнела.

Этого не может быть! Хотя… нет, ещё как может.

***

По взглядам двух эльфов, взявшихся помогать со столь важным строительством, как возведение приюта для сирот, было понятно абсолютно всё, и Брегор многозначительно кивнул Белемиру.

— Кто-то украл часть стройматериала, — с усилием произнёс книжник, — однако я это предусмотрел и закупил с запасом.

— Это не значит, что вору подобное сойдёт с рук, — напрягся Брегор, стоя с тремя охранниками около почти готовой стены, — я лично прослежу за тем, чтобы все причастные понесли наказание. Вы здесь не видели того, что видел я, вот и позволяете себе что угодно! В Таргелионе эльфы за любую мелочь бросают виновников в тюрьмы! Лишают всего нажитого! И держат там, пока те не раскаются или не подохнут! Вы не понимаете, — закричал вождь в сторону собравшихся около сложенных брёвен рабочих, — как вам повезло с королём Номом! Знаете, где он сейчас? Он пытается помочь нашим братьям и сёстрам из Таргелиона! Но я не столь добр, как король Ном, и сейчас вами правлю я.

Эльфы отступили назад, заметно растерявшись и не зная, как реагировать.

— Все, кто покрывают преступников, окажутся в тюрьме вместе с ними!

Белемир согласно кивнул:

— Воры воспользовались тем, что мне было не до стройки — мать умерла.

— Подлые твари, — Брегор пошёл вдоль начатых стен, посмотрел на высокое крыльцо, необходимое для защиты от паводков и снегопадов.

— Мы потом по следам телеги попытались найти их, — книжник заговорил тихо, — но в то время много кто здесь проезжал.

Холодный ветер с реки влетел в недостроенное здание, всколыхнул закрывавшую дверные и оконные проёмы ткань, завыл в коридорах. Что-то с глухим стуком упало, загремело по стальному каркасу лестницы. Многозначительные взгляды эльфов заставили строителей смутиться.

— Опять кто-то напился, да? — Брегор посмотрел в ближайшее занавешенное окно. — За каждого, свернувшего шею, отвечать будешь ты! — вождь указал на мужчину, которого Белемир представил как старшего.

Грохот повторился, только в другом конце здания.

— Вам ведь объясняли, что на стройке опасно! — спокойнее произнёс беоринг, повернулся к недостроенной стене, посмотрел наверх, где в порыве ветра шелестела плотная ткань.

Послышался тихий шорох, едва различимый скрежет, словно на полу подвинули стальной штырь. Что-то зашуршало, и Брегор вдруг почувствовал сильный удар в грудь.

***

В строящемся здании был знаком каждый укромный уголок — здесь выпивали, сюда мочились, тут испражнялись, туда мусор кидали, здесь можно уединиться и перепихнуться по-быстрому, а тут труп собаки нашли.

Продвигаться тихо не получалось: вечно что-то мешало под ногами. У-у-у, гадкие балки! Кто их здесь поставил?! Ох, громко упали… Ну ничего, никто не обратил внимания.

Шаг, ещё… Страшно. Руки, чтоб их, трясутся!

Ладно, вот удобное окно.

Помеха, помеха, помеха… Вечно рядом эти трое! Трус! Ничтожество! Да отойдите уже! Отойдите!

Ладонь сжала рукоять ножа.

Отойдите! Да!

Почему же плечо немеет? Эй, что такое? Я ведь хочу… Да! Хочу. Надо лишь прицелиться. Прицелиться… пока эти трое опять не помешали!

Та-а-ак… Замахнуться… Бросок… Бросок! Да!

Теперь бежать! Быстрее!

Лестница, коридор, поворот, спрыгнуть…

А-а-а!

Под ногами неожиданно провалилась плохо приделанная доска, падение показалось вечностью, от удара потемнело в глазах, бешено заколотилось сердце, стало трудно дышать. Встать не получилось. Лодыжка! А-а-а!

Надо спрятаться! Спрятаться! Только как? Ползти! Давай же! О, нет… нашли.

— Аданель? Но почему?

Девушка подняла голову и посмотрела на приёмного отца. Он знал, что дочь не ответит. Так зачем спросил? Издевается?

Исключительно по секрету

Когда исчезла необходимость прятаться, возникло ощущение облегчения и скуки одновременно. Неужели опасности больше нет? Это так… скучно?

Вирессэ выбралась из-под ткани, закрывавшей содержимое телеги с досками, гвоздями, засовами и дверными петлями, и посмотрела на Глоссара, тоже пробовавшего на вкус чувство свободы и безопасности. Эльфы были рады, что больше никто им не угрожает, однако дальнейшая дорога стала совершенно неинтересной.

— Поплачь о нём, пока он живой, — снова начал напевать менестрель. — Люби его…

— Нет! — в один голос крикнули Вирессэ и Алмарил, подъехавший верхом. — Хватит!

— Сегодня умрёшь — завтра скажут: «Поэт!» — певец отмахнулся. — Ладно, хорошо, не буду. Помолчу.

Холодный ветер завыл в унисон с далёким карканьем, чёрная колдовская тьма над горами на севере захохотала тысячами оскаленных пастей. Супруга химрингского посланника поёжилась, вспоминая, как в прошлый раз ехала по Ард-Гален, и тогда не возникало таких пугающих образов.

Может быть, верховный нолдоран прав?

— Глоссар, — не выдержала молчания Вирессэ, — прости, что прервала тебя. Теперь я понимаю, что лучше слушать твои песни, даже если они пугают, чем отзвуки Чёрной Земли.

— То-то же, — певец приободрился, хоть и был снова бледен. — Не знаю, почему так выходит, Апрель, — развёл он руками, — но когда я вижу тебя, на ум приходит эта мелодия. Ладно, не буду больше заставлять тебя бояться.

— Попробуй заставить бояться меня, — хмыкнул Алмарил, поднимая коня на дыбы. Чёрный с красным тяжёлый плащ слегка качнулся назад, словно жёсткие крылья