каждой жены — любовник. Никто не обижался на короля за его наложниц; дворяне лишь жаловались, что в лице мадам де Помпадур он взял в свою постель простолюдинку, в то время как они сочли бы за честь, если бы он совратил их дочерей.

Хотя Людовик XV официально достиг совершеннолетия в 1723 году, ему тогда было всего тринадцать лет, и он передал управление страной Людовику Анри, герцогу де Бурбону. Граф де Тулуз, узаконенный отпрыск Людовика XIV, рассматривался на эту должность, но был отвергнут как «слишком честный, чтобы стать хорошим министром».79 Сам «месье ле Дюк» был человеком доброй воли. Он делал все возможное, чтобы облегчить нищету народа; он думал сделать это с помощью официально установленной шкалы цен и заработной платы, но закон спроса и предложения разрушил его надежды. Он осмелился ввести подоходный налог в размере двух процентов для всех сословий; духовенство протестовало и устроило заговор с целью его падения.80 Он позволил слишком много влияния своей любовнице, маркизе де При. Она была умна, но ее ум не соответствовал ее красоте. Она устроила брак Людовика XV с Марией Лещинской, надеясь удержать юную королеву под опекой; однако вскоре Мария утратила свое влияние. Мадам де При благоволила Вольтеру, оттолкнула от себя духовенство и заставила герцога напасть на епископального наставника, который рекомендовал его королю в качестве главного министра. Но король восхищался своим воспитателем и доверял ему больше, чем любому другому человеку в государстве.

Андре Эркюль де Флери был назначен епископом Фрежюса в 1698 году, а королевским воспитателем — в 1715 году. Вскоре он стал доминировать над умом мальчика. Епископ был высок, красив, уступчив, любезен; немного ленив и никогда не добивался своего, но он добился своего. Мишле и Сент-Бёв считали, что Флери как воспитатель ослабил характер юного монарха беззаботной снисходительностью и приучил его к иезуитам;81 Но Вольтер, не друживший с духовенством, высоко ценил Флери и как воспитателя, и как министра:

Флери старался приучить своего воспитанника к деловитости, секретности и честности и сохранил, среди суеты и волнений двора, во время несовершеннолетия [короля], расположение регента и уважение публики. Он никогда не ставил себе в заслугу собственные заслуги и не жаловался на других, не участвовал в придворных кабалах и интригах. Он в частном порядке старался быть в курсе дел королевства внутри страны и его интересов за рубежом. Одним словом, осмотрительность его поведения и приветливость нрава заставляли всю Францию желать видеть его во главе администрации.82

Когда Флери узнал, что его постоянное влияние на определение политики привело к тому, что герцог де Бурбон рекомендовал его отстранить от двора, он не стал пытаться сохранить свое место, а тихо удалился в монастырь сульпицианцев в Исси, пригороде Парижа (18 декабря 1725 года). Король приказал герцогу попросить Флери вернуться. Флери так и сделал. 11 июня Людовик XV, отвечая на очевидное желание двора, духовенства и общественности,83 резко приказал Бурбону «удалиться в Шантильи и оставаться там до дальнейших распоряжений». Госпожа де При была изгнана в свой замок в Нормандии, где, наскучив до смерти, отравилась (1727).

Флери, продолжая наступать, отступая, не занял никакой официальной позиции; напротив, он убеждал короля объявить, что отныне он сам будет править. Но Людовик предпочитал охотиться или играть в азартные игры, и Флери стал премьер-министром лишь номинально (11 июня 1726 года). Ему было уже семьдесят три года. Многие честолюбивые души надеялись на его скорую смерть, но он правил Францией семнадцать лет.

Он не забывал, что был священником. 8 октября он отменил двухпроцентный налог в той части, которая касалась духовенства; оно ответило безвозмездным пожертвованием в пользу государства в размере пяти миллионов ливров. Флери попросил их поддержать его просьбу о кардинальской шапке, которая была ему необходима для первенства над герцогами в Государственном совете; она была ему дана (5 ноября), и теперь он не пытался скрыть, что правит Францией.

Он поразил двор тем, что оставался таким же скромным при власти, каким был при подготовке. Он жил с почти скупой простотой, довольствуясь реальностью власти, без ее придатков. «Его возвышение, — писал Вольтер, — не внесло никаких изменений в его манеры, и все были удивлены, обнаружив в премьер-министре самого очаровательного и в то же время самого бескорыстного придворного».84 «Он был первым из наших министров, — говорил Анри Мартен, — кто жил без роскоши и умер бедным».85 «Он был абсолютно честен и никогда не злоупотреблял своим положением».86 Он был «бесконечно более терпимым, чем его окружение».87 Он дружелюбно общался с Вольтером и подмигивал на частную практику протестантских обрядов; но он не проявлял никакой терпимости к янсенистам.

Он не спеша занимался не только разработкой политики, но и управлением правительством. Он проницательно выбирал своих помощников и управлял ими с твердостью и вежливостью. При нем Анри Франсуа д'Агессо продолжил свою долгую работу (1727–51) по реформированию и кодификации законодательства, а Филиберт Орри восстановил порядок и стабильность в финансах государства. Избегая войны, пока его не вынудили к ней династические амбиции правящей семьи, Флери обеспечил Франции длительные периоды мира, которые позволили ей оживить свою экономическую жизнь. Его успех, казалось, заранее оправдывал аргументы, которые вскоре должны были озвучить физиократы, о том, что управлять мало — значит управлять хорошо. Он обещал остановить инфляцию и сдержал свое слово. Внутренняя и внешняя торговля быстро развивалась, доходы росли. Решительно экономно расходуя доходы, сдерживая расходы на придворные празднества, он смог отменить для всех сословий (1727) двухпроцентный подоходный налог и снизить повинности, которые так тяжело ложились на крестьянство. Он вернул городам и поселкам право избирать своих чиновников. Под влиянием его личного примера нравственность двора неохотно улучшилась.

В противовес этим кредитам поднимаются некоторые крупные дебиты. Он разрешил генеральным фермерам продолжать сбор налогов без вмешательства министерства. Для реализации обширного плана строительства дорог, задуманного интендантами, он учредил корвеи, которые заставляли крестьян работать, не получая за это никакого вознаграждения, кроме продовольствия. Он основал военные школы для сыновей аристократии, но нерационально экономил, пренебрегая ремонтом и расширением военного флота; вскоре французская торговля и колонии оказались во власти английских флотов. Он слишком доверял своей способности поддерживать мир с Англией.

Пока Англией правил Роберт Уолпол, миролюбивая политика кардинала процветала. Эти два человека, несмотря на разницу в морали и характере,