Главной тайной морали является любовь, выход за пределы нашей природы и отождествление нас самих с красотой, существующей в мысли, действии или человеке, но не являющейся нашей. Чтобы быть по-настоящему добрым, человек должен воображать, охватывая своим воображением всю целокупность вещей.

То, что относится к индивиду, верно также и для всей системы морали в мышлении и действии. И если восприятие единства возможного и действительного в произведении искусства само по себе является подлинным благом, это благо не заканчивается на этом поводе для него, поводе непосредственном и частном. Единство, представленное в восприятии, сохраняется в преобразовании побуждения и мышления. Первые догадки об общем изменении направления желания и цели всегда основываются на воображении. Искусство – способ предсказания, которого не найти в графиках и статистике, оно измышляет такие возможности человеческих отношений, которые не встретишь в правиле и предписании, назидании и принуждении.

Но искусство, в котором человек никогда

не говорит с человеком,

Но только с человечеством, – искусство может

сказать правду

Косвенно. Поступок породит мысль[75].

Примечания

1

«Эти знакомые с детства цветы, эти запечатленные в памяти птичьи голоса, это небо, то ясное, то облачное, эти поля и луга, благодаря прихотливым зеленым изгородям так непохожие друг на друга, – все это родная речь нашего воображения, язык, полный сложных, неуловимых ассоциаций, которые оставило нам наше пролетевшее детство. Возможно, наши утомленные души не могли бы так наслаждаться бликами солнца на густой сочной траве и лишь смутно ощущали их прелесть, если бы не солнечный свет и трава тех далеких дней, которые все еще живут в нашей душе и претворяют это ощущение в любовь» (Элиот Дж. Мельница на Флоссе [перевод Г. Островской и Л. Поляковой. – Прим пер.]).

2

«Солнце, луна, звезды, земля со всем тем, что она содержит, – материал для формовки еще более великого, то есть неосязаемого, – более великого, нежели созданное самим Творцом» (Китс Дж. [см. источник цитаты далее в этой главе. – Прим. пер.]).

3

Я развил эту мысль в своей работе «Опыт и природа», в главе 9 «Опыт, природа и искусство». Что касается данного момента, вывод сформулирован в следующем высказывании: «Искусство, способ действия, нагруженный смыслами, приносящими непосредственное удовольствие, – это полное завершение природы, тогда как наука – это не что иное, как служанка, подводящая естественные события к этому счастливому исходу» (Dewey J. Experience and Nature. Chicago: Open Court Publishing Co., 1935. P. 358).

4

Китс Дж. Письма 1815–1820. СПб.: Наука, 2011. С. 31–32. Прим. пер.

5

Китс Дж. Письма 1815–1820. С. 275. Курсив Дж. Дьюи. – Прим. пер.

6

Там же. С. 68.

7

См. там же. С. 63.

8

Там же.

9

Китс Дж. Письма 1815–1820. С. 62. – Прим. пер.

10

В своей любопытной «Теории поэзии» Ласель Аберкром-би колеблется между двумя взглядами на поэзию. Один из них представляется мне верным толкованием. В стихотворении вдохновение «полностью и утонченно определяет себя». Но далее он говорит, что вдохновение – это и есть стихотворение, то есть «нечто замкнутое в себе и самодостаточное, полное и окончательное целое». Автор утверждает, что «каждое вдохновение исходно не существовало и не могло существовать как слова». Несомненно, так и есть – даже тригонометрическая функция не существует только как слова. Однако если вдохновение уже самодостаточно и замкнуто в себе, почему оно должно стремиться найти слова как медиум выражения?

11

Китс Дж. Письма 1815–1820. С. 118. – Прим. пер.

12

Джеймс У. Многообразие религиозного опыта. М.: Академический проект, 2017. С. 165–166. – Прим. пер.

13

По Э. А. Философия творчества //По Э. А. Стихотворения. Новеллы. Повесть о приключениях Артура Гордона Пима. Эссе. М.: НФ «Пушкинская библиотека», ООО «Издательство ACT», 2003. С. 708. – Прим. пер.

14

Hulme T. Speculations: Essays on Humanism and the Philosophy of Art. New York: Harcourt, Brace & Company, 1924. P. 266.

15

Ван Гог В. Письма. Л.-М.: Искусство, 1966. С. 366. – Прим. пер.

16

Игра слов: «Drawing is drawing out». – Прим. пер.

17

Barnes A. The Art of Painting. Merion, PA: The Barnes Foundation Press, 1925. P. 86, 126; Barnes A., De Mazia V. The Art of Henri-Matisse. New York: Charles Scribner's Sons, 1933. P. 81–82.

18

Barnes A. The Art of Painting. P. 52. Источником этой идеи у Барнса назван Лоренс Бурмейер.

19

Я не могу не упомянуть об интеллектуальных силах, брошенных на поиск изощренных толкований аристотелевской идеи катарсиса, и полагаю, что их размах был обусловлен скорее привлекательностью темы, чем какими-то тонкостями рассуждений самого Аристотеля. Шестьдесят с лишним значений, выделенных в этом термине, кажутся чем-то чрезмерным в контексте простого утверждения Аристотеля о том, что люди склонны к избыточным чувствам и что, если религиозная музыка излечивает «подобно лекарству» людей, впавших в религиозный экстаз, точно так же мелодии очищают излишне робких и сострадательных, всех страдающих от слишком сильных чувств, причем облегчение это им приятно.

20

Barnes A. The Art of Painting. P. 85, 87. Следует обратиться к главе 1 книги II. В определенном таким образом смысле форма, как показано у автора, является «критерием ценности».

21

См. главу «Перенос ценностей» в работе «Искусство Анри Матисса»; источник цитаты: Barnes A., De Mazia V. The Art of Henri-Matisse. P. 31. В этой главе Барнс показывает, что в значительной степени непосредственный эмоциональный эффект картин Матисса бессознательно заимствуется из эмоциональных ценностей, первоначально связанных с гобеленами, афишами, розеттами (включая узоры из цветов), черепицей, лентами и полосами, в частности полосами на флагах, и многими другими предметами.

22

В связи с этим предметом, который имеет отношение не только к данной конкретной теме, но и ко всем вопросам, соотносящимся с интеллектом, характерным