Кому все это было нужно? Кому понадобились страдания обросших бородами мужчин, гибель и превращение в инвалидов необстрелянных юнцов, только вчера прибывших на фронт, которого, по сути, не было. Ведь отступление продолжалось, в день мы проходили до 30 километров, порой пребывая на марше целыми сутками. Пару раз нам с Вихтелем приходилось объезжать на оставшемся грузовике подразделения, растянувшиеся на 60 километров. Казалось, что впереди противника нет, но это было заблуждение, и нам приходилось пробиваться с боем.

К 20 сентября нашему командованию удалось стабилизировать фронт и закрыть бреши. Попытки русских взломать нашу оборону с целью окружения войск окончились безрезультатно. Для чего все это делалось? Ответ на данный вопрос уже никого из нас не интересовал. Люди перестали думать над причинами происходящего и просто радовались, что остались живы. Пошли разговоры, что наши продолжают удерживать большой плацдарм вокруг Киева. Но уровнь воды в Днепре понизился, и ширина реки стала не такой большой, как раньше, что ослабляло нашу оборону. В целом ситуация оставалась неясной, и майор Шперл, недавно награжденный Рыцарским крестом, решил провести разведку подходов к городу. Затем поступил приказ сжечь все строения, чтобы между нами и противником образовалась мертвая зона.

Ответ на вопрос о причинах нашего отступления содержался в трудах ученых. Клаузевиц и Августин знали на него ответ. Как бы то ни было, ситуация для нас становилась все тяжелее и тяжелее. Наш путь сопровождался все большим числом убитых и раненых, все чаще немецкие солдаты попадали в плен. Кругом лилась кровь, люди падали от физического истощения и болезней, сходили с ума. Нам было уже не до красот. Поэтому, когда темной ночью мы проехали по длинному знаменитому мосту и въехали в Киев, обитель русской истории и былин, и проследовали мимо лавры, солдаты, спавшие в кузове грузовиков, даже не проснулись. Мы очень торопились, так как прошел слух, что русские вновь могут отрезать нам пути отхода за Днепр.

Что хотели нам сказать стены древней лавры? Ответ мы никогда не узнаем, ведь нам так и не удалось понять эту таинственную страну. Никто не знал, что ждет нас впереди, какое будущее ожидает. Ясно было только одно: нам следует срочно прибыть в село Толокунь.

Проследовав через Киев без остановки, мы увидели песчаные берега реки и бескрайние леса. К северо-западу от города нам стали встречаться старые знакомые – солдаты из подразделений нашего полка. Обозами, которые ранее находились в подчинении Леманна, теперь командовал полковой ветеринар Хюллер. Он уже поджидал нас в этом милом селе, приготовив для каждого из 250 человек хлеб, колбасу и горячий чай. В первый раз за три недели полк смог поспать почти целую ночь. С петухами, заменяющими у русских будильники, нас подняли по тревоге:

– Русские близко! Получен приказ!

Оказалось необходимо срочно восстановить позиции. Во время этой атаки был ранен смельчак Амманн, бывший начальник штаба Шперла и теперь командовавший батальоном, в котором, правда, осталось всего 60 человек. Его тяжело ранило в голову, но он был еще жив. Нам посчастливилось найти самолет и отправить его в госпиталь. Однако позже мы узнали, что в воздухе он умер.

– Амманн, мой Амманн! – причитал Шперл, словами выражая свою скорбь. – Теперь и ты! Ну почему так случилось, ведь ты находился так близко от цели? Каким ты был приветливым, жизнерадостным! Ты, с кем я прожил бок о бок целых два года! Ты, с которым мы вместе поднимались на Пиренеи, смотрели достопримечательности Авиньона и Нима! А как ты рассказывал об истории тех мест! А после мы вместе с тобой сражались здесь, в этой холодной стране, зимой под Черемошками! А какие чудные дни мы с тобой проводили в Рыльске! Ты один выбрался из пекла под Кулемзино! И все это только для того, чтобы погибнуть здесь, в Толокуне? Как это несправедливо!

Село с маленькими, ярко покрашенными домиками стоило нам жизни 50 человек. Здесь не росла трава, да и лугов не наблюдалось. В сухом песчаном грунте росли только уродливые сосенки. А вот в пойме реки, убегавшей в бесконечную даль, были настоящие джунгли из верб и кустарников. Там и засел противник, переправившийся на наш берег. Что мы только не делали, чтобы выбить его оттуда! Предпринимали атаку за атакой, подтянули артиллерию, но результата не добились. Не получилось сбросить русских в реку и после того, как мы отдохнули, привели себя в порядок и получили подкрепления.

Жители села раньше промышляли рыбной ловлей, а теперь совсем обнищали, поскольку сейчас о рыбалке не могло быть и речи. Песчаные дюны волнами спускались к реке, а в тылу у нас простирались бесконечные сосновые леса. С севера дул прохладный ветер, и мы в палатках стали замерзать, да к тому же зарядили дожди. Поэтому нам ничего не оставалось, как темной ночью вернуться в село в надежде получить крышу над головой.

Мы развернули в машине радио и слушали праздничный концерт из Москвы по случаю взятия ими Смоленска[191]. Передали даже, что это событие было отмечено сотней триумфальных выстрелов из пушек. Салютом, как это у них называлось.

Конечно, в Москве могли радоваться! Но как чувство вали себя русские солдаты трех дивизий, лежавших перед нами? У нас опять появились пленные, так как фронт, похоже, стабилизировался. От них нам стало известно, что каждая из этих трех дивизий насчитывала всего по полторы тысячи человек, то есть не больше, чем оставалось у нас. Выходило, что противники одинаково ослабили друг друга. Но вот вопрос, на который я не нашел ответа. Где были сокрыты истинные причины нашего успеха тогда и что обеспечивало преимущество противнику теперь? Ведь, как нам говорили, у русских не хватало даже формы для солдат, каждый второй был одет в гражданское[192], а безоружные шли в атаку вместе с остальными, чтобы взять винтовку убитого[193]. Что же произошло?

Клаузевиц называет оборону наиболее сильной формой ведения войны, поскольку через нее достигается перевес над противником и накапливание сил для последующего наступления. Именно так и действовали русские. Наступление Германии на Россию, начавшееся более двух лет назад, после блестящих успехов первоначального периода застопорилось. А поскольку не удалось их уничтожить, то русские в обороне становились все сильнее и сильнее, в то время как наши силы в стремлении этому воспрепятствовать таяли. После битвы под Орлом и Белгородом русские перешли к стремительному наступлению. Все произошло в точности по Клаузевицу. С тех пор наш фронт начал постоянно откатываться назад.

Имелась ли еще возможность перехода германской