От одной только мысли о том, что наша магия, наша сущность снова слились воедино, у меня по рукам бегут мурашки. Я подавляю дрожь, пробегающую по позвоночнику. Я так ясно чувствую его и себя.

Он пробудил во мне какую-то плотскую потребность. То, о чем я знала, но никогда не думала. Действия, которые никогда не были мне по силам, вдруг стали доступны благодаря его существованию.

Может быть, я останусь здесь, с ним, и решу стать его женой.

— Ты хочешь? — Он возвращает меня в настоящее.

— Сначала я хочу узнать, что ты чувствуешь. — Я обхватываю его за локти. Мне нужно знать, что у нас есть взаимопонимание.

— Я уже говорил тебе, но буду повторять это снова и снова, так часто, как тебе будет нужно, — медленно произносит Руван. Я замираю от его слов. — Когда я впервые очнулся в этом мире и понял, что мы все еще прокляты, что все, что я когда-либо знал и любил, исчезло, я поклялся, что посвящу свою жизнь спасению вампиров. Это будет моей единственной целью. Каждый вдох. Каждый шаг. Ради моего народа. Я поклялся отказаться от радости. Я поклялся добром. Я был миссией, облеченной в человеческую плоть.

— Но потом... потом... — Его голос прерывается. Он усмехается. — В ночь Кровавой Луны меня чуть не убил охотник. И, о, я хотел убить ее за это. — Я прикусываю губу; его взгляд устремлен на движение. — Я мог бы сделать это в ту ночь. Только моя миссия помешала мне это сделать. Я подумал, Даже если она чудовище, живая она мне дороже.

Мы оба смотрели друг на друга и видели чудовище в той ранней ночи. В чем-то мы были правы. Во многом мы ошибались.

— Потом она заставила меня узнать, что моя добыча — не чудовище. Она была не чудовищем, а женщиной из плоти, крови и тепла. Женщина со вкусом огня и корицы. Чья кровь шепчет о великой цели. — Руван притягивает меня ближе. — Женщина, которую я узнал настолько, что любовь пустила корни.

— И что теперь? — шепчу я.

— Теперь я жду, чтобы узнать, взаимны ли эти чувства, какое лицо она считает моим истинным. Кто я для нее — монстр или мужчина?

Я обвинила его проклятое лицо в том, что оно настоящее. Нет... Я подняла руку и провела по его щеке.

— Это твое настоящее лицо.

По его лицу пробегает облегчение. Его брови сходятся, закручиваясь к центру, глаза закрываются, и Руван прислоняется лбом к моему. Через нашу связь, через его магию и кровь, живущую во мне, я чувствую его радость. Столько счастья от чего-то простого.

От того, что его видят.

Когда мы отстраняемся, я смотрю на него и думаю, не первый ли я человек — первая персона, вампир, человек или кто угодно, — который увидел его таким, какой он есть на самом деле. Узнать его так глубоко. Может быть, я не первая. Может быть, я не последняя. Но сейчас я здесь. Я вижу его... и он видит меня.

Не кузнечную деву. Не охотника. Не мою кровь.

Флориан.

— Сейчас я хочу тебя, — признаюсь я. — Поцелуй меня, — требую я.

— Да, миледи. — Он безропотно подчиняется.

Поцелуй медленный. Он слегка прикасается губами к моим губам раз, два. Затем крепко прижимается к ним. Он целует меня ради меня, а я его ради него. Я целую его, потому что хочу его. Потому что я тоже влюбляюсь в него.

Руван отстраняется, и мои глаза распахиваются.

— Я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне, — признаюсь я.

— Как?

— Как в нашу первую ночь, и так, как я еще не совсем понимаю, — признаюсь я. Я хватаюсь за него, чтобы он не отстранился, чтобы он знал, что я серьезно отношусь к этой потребности. — Я хочу исследовать тебя. Я хочу, чтобы ты показал мне что-то новое, лучшее, чем то, что у тебя уже есть.

Руван облизывает губы.

— Что, по-твоему, я могу тебе показать?

— Как мужчины и женщины сочетаются друг с другом. — На моих щеках появляется румянец. Я изо всех сил стараюсь сдержать его. Я хочу, чтобы он воспринимал меня всерьез. Чтобы он знал, что, хотя я и дева, я не стыжусь этой потребности.

Его губы в третий раз касаются моих в слабом поцелуе. Я качаю головой.

— Я обязуюсь, моя поклявшаяся на крови. Но не здесь. — Он кружит меня, поднимает.

Мы идем сквозь ночь. Его бесшумные шаги широки и уверенны. Это похоже на сон. Надо мной расстилается небо, миллион звезд освещают призрачную тропу, протянувшуюся через холодную бездну. Мы снова в замке, проходим через часовню. Я слышу слабые голоса Каллоса и Квинна внизу, но если они и слышат нас, то не отзываются.

Входим в его покои, проходим мимо дивана, на котором я вряд ли еще буду спать, и попадаем в его комнату. Ночная прохлада проникает сюда через разбитое стекло окна. Он пробирает меня, когда с меня спадает броня, обостряя мои чувства и усиливая осознание того, что я делаю. Но я не останавливаю его руки, которые движутся по мне. Я позволяю ему помочь мне освободиться от доспехов. Я расстегиваю пуговицы на его пальто.

Мы по-прежнему полностью одеты. Я уже видела его в рубашке и брюках. Он видел меня в том же. Но в этот момент все по-другому. Возможно, потому, что я уже мысленно сбрасываю с себя все остальное. Я знаю, что скоро мы обнажимся друг перед другом, и это заставляет меня дрожать.

— Тебе холодно? — Он обхватывает меня за плечи. Мои руки зажаты между нами и лежат на его груди.

Я чувствую, как колотится его сердце. Возможно, именно это побуждает меня признаться:

— Немного нервничаю.

— Если это слишком, мы можем остановиться. В любой момент. Ты только скажи.

Я вспоминаю, как он впервые пил из меня, предупреждая, что не сможет остановиться. Сейчас это вызывает улыбку на моих губах. С самого начала мы существовали, переступая границы, которые ставил перед нами мир, но чтя свои собственные.

— Это не слишком.

— Ты уверена?

— С каких это пор лорды вампиров такие нежные?

— Это в процессе кровавого предания — мы должны брать только то, что дается свободно. — Он снова подхватывает