Человек-Ворон всегда опасался болот. Я должен быть в безопасности. — Я чувствую, что храбрость Дрю — это прикрытие. Она слегка трескается, когда он добавляет: — По крайней мере, в течение месяца.

— А ты... — Я поворачиваюсь лицом к Рувану, но замираю от его выражения. В его глазах появился блеск, отблеск веселья и хорошего настроения, которого я не видела у него уже несколько недель. Я думаю, что этот взгляд предназначен только для меня, так как я никогда не видела, чтобы он смотрел на кого-то еще.

— Ты неутомима, — говорит он мягко, задумчиво. В этих словах должна быть злость или волнение, но он звучит почти... счастливо? Мой желудок сжимается по причине, которую я не могу описать.

— Когда она на что-то нацеливается, то бросается на это со всей свирепостью дикого зверя, — с усмешкой говорит Дрю. Сейчас он тоже улыбается.

— Я не дикий зверь, — протестую я, бросая на брата взгляд.

— Нет, нет, кажется, это так. — Лавензия ухмыляется.

— Простите, я не животное, — повторяю я для убедительности. — Я кузнечная дева. И, да, это значит, что я привыкла бить молотком по предметам, пока не добьюсь своего.

— Она всегда такая? — спросил Руван у Дрю.

— Обычно хуже.

— А я-то думала, что сокрушаюсь, что не могу удержать тебя рядом подольше. — Я наклоняю голову в сторону и сужаю глаза на брата.

— Ты будешь скучать по мне, и ты это знаешь. — Шутка становится мягкой, в нее вкрадываются искренние эмоции.

— Ужасно, — признаю я. Настроение немного портится от моего тона.

Руван прочищает горло.

— Ну, теперь, когда у нас есть план нападения, более или менее, Дрю, не хочешь ли ты посмотреть на кузницу вампира?

— Зависит от того, какой беспорядок там устроила моя сестра.

— Прости? — восклицаю я.

Руван со смехом встает.

— Не могу сказать, кто больше наводит беспорядок в кузнице или она сама после целого дня кузнечного дела.

— Прощайте, я ухожу, рискну пройтись в одиночку, — заявляю я, направляясь к двери. Никогда не думала, что Руван и Дрю вместе могут быть опасны для меня. Опасны друг для друга, но не для меня. Однако эти двое, похоже, готовы дразнить меня бесконечно. Каким образом мой брат вступил в союз с моим случайным мужем еще до того, как узнал об истинном положении вещей?

— О, неужели новая леди вампиров отдала приказ и мы можем вернуться к нашим делам? — резко спрашивает Лавензия. Я игнорирую ее. Но слова запомнились мне так же, как и тогда, когда она произнесла их в первый раз.

Леди вампиров. Только я никогда не смогу ею стать, не совсем. Я человек насквозь, с земли Деревни Охотника. Дочь охотника.

Мои ноги медленно останавливаются. Я слышу их позади себя, но это почти не заметно. Дрю прав, я никогда не умела справляться с проблемами, по которым нельзя было ударить молотком. Я всегда это знала, и мне никогда не приходилось меняться. Но эту ситуацию, в которой я оказалась, нельзя исправить грубой силой и решимостью.

Я — тот, кто я есть. Руван — тот, кто он есть. Мы созданы для разных миров. Присутствие Дрю разрушает все иллюзии, которые я пыталась создать. Никакая сила воли или поклявшийся на крови не изменит того, кем мы являемся в своих сердцах.

Кто-то натыкается на меня. Я оглядываюсь через плечо и вижу Рувана, который стоит слишком близко. Он наклоняется, когда мимо нас проходят остальные. Дрю разговаривает с Лавензией. Похоже, они спорят о том, как лучше переправить его через пропасть. Дрю настаивает на том, чтобы его не несли.

— У тебя громкие мысли, — шепчет Руван.

— М? — Что на это можно ответить?

— Обычно ты тихо пульсируешь по ту сторону моего сознания — мягкое, но твердое напоминание о твоем присутствии. Но сейчас твои мысли бьются.

Как мое сердце, когда он стоит так близко ко мне.

— Я с облегчением вижу своего брата. Волнуюсь из-за того, что нужно сделать. Волнуюсь из-за того, что нужно сделать.

Прежде чем я успеваю сказать что-то еще, Руван заключает меня в свои объятия. Его движения плавные, легкие. Он снова поднимает меня на руки, как будто я ничего не вешу. Мои руки обвивают его шею, и через мгновение его лицо оказывается в ужасной близости от моего. Я чувствую, как бьется его сердце, как кровь стынет в жилах его горла. Я вспоминаю, как близки мы были раньше и как много мы не сказали и не сделали. Я не могу удержаться от того, чтобы не облизнуть губы. Мне хочется, чтобы нам дали еще немного времени побыть наедине.

— А я-то думал, что это как-то связано со мной.

Я выгибаю брови.

— Почему ты так решил?

— Потому что этот стук усиливается всякий раз, когда я приближаюсь. — Он слегка вытягивает шею, наши носы почти соприкасаются.

Мои худшие страхи воплотились. Я связалась с мужчиной, от которого, казалось бы, ничего нельзя скрыть.

— Мы отстаем, — заставляю я себя сказать. Как и в прошлый раз, все остальные ушли вперед, а мы застыли на месте.

— Так и есть. — Руван делает шаг, выпрыгивает на открытое пространство и легко приземляется на балку, поддерживающую другое крыло замка.

Сначала я боялась этой высоты. Но сейчас, в его объятиях, я чувствую себя в безопасности. Сильной. Руван не позволит причинить мне вреда, и эта уверенность позволяет мне наслаждаться потрясающими видами — арками и колоннами замка во всем их разрушающемся великолепии.

— Это место действительно должно быть удивительным, — бормочу я, в основном про себя. Но ветер доносит мои слова прямо до ушей Рувана.

— Так оно и было. Но даже когда я родился, прошло достаточно много времени после смерти Короля Солоса, и замок пришел в упадок в результате междоусобиц и ослабления проклятия. Потом мы погрузились в сон, а когда проснулись... все изменилось. Это было хуже, чем я мог себе представить.

Я слышу печаль в его голосе. Уже не в первый раз я пытаюсь представить себе, что могло быть с этими вампирами — моими друзьями, — когда они заключили себя в магию и проснулись через три тысячи лет в ветхой оболочке мира, который когда-то знали. Места, которые были свежими и яркими в их памяти, теперь лежат