из рук в руки бутылки с остатками вина и бурчака[124]. Вскоре поезд дернулся и двинулся с места. Женщины сидели на коленях у мужчин, обнимая их за шею; кто-то пустился в пляс, кто-то высунулся из окна, ловя ночную прохладу и пытаясь завязать разговор с теми, кто торчал из соседних окон. Это был сумасшедший поезд, и “Чешские железные дороги” как будто специально подобрали для него проводника: едва мы тронулись, как по вагону стал протискиваться вперед служащий с трехцветными волосами, которого Нина сразу же окрестила “попугаем”.

Вино в крови и бег по ночному городу таки сделали свое дело. Мы чувствовали себя усталыми и при этом бодрыми. То, о чем мы говорили на холме, под звездами, будто бы совершенно улетучилось из нашей памяти. Нам удалось найти два свободных места в сидячем вагоне, и Нина посреди всего этого балагана потребовала, чтобы я давал ей задания на пантомиму.

– Покажи мне, что чувствует белка, когда у нее украли последний орешек, – сказал я.

Нина положила лапки под глаза и, к удивлению сидящей напротив пары, начала оттягивать кожу вниз.

– Покажи мне, что делает ангел, когда не хочет, чтобы другие услышали, как у него выходят газы.

Трудно сказать, что это было, но, кажется, Нина пыталась изобразить, как ангел кончиком крыла деликатно прикрывает зад.

Третье, самое сложное задание я придумать не успел, потому что Нина задремала у меня на плече.

Заснула не только она. Поезд проезжал мимо темных деревенских станций и постепенно затихал. Пассажиры выходили на полустанках, а те, что ехали дальше, засыпали друг на друге в неправдоподобных позах, так что казалось, будто это поезд-призрак, полный мертвецов.

Когда мы во втором часу ночи добрались до Брно, проводнику-попугаю пришлось будить и нас.

Мы прогулялись еще немного по ночному городу и наконец оказались дома. Вместе почистили зубы перед длинным зеркалом в ванной, а потом Нина направилась в комнату для гостей.

– Сегодня мы будем спать вместе, – заявил я.

– Как это?

– А вот так, – ответил я и потащил ее в спальню.

– Мне еще надо в туалет.

Я дождался, когда она выйдет, и тут же схватил ее в охапку.

– Я руки не помыла, – пискнула она, но я не собирался отпускать ее в ванную.

Через темную гостиную, где стояло черное пианино, я пронес ее в спальню и уложил в постель, как в роман, раскрытый на последней странице. Поцеловал ее в лоб, и мы, притулившись друг к другу, погрузились куда-то глубоко между строк, каждый в свой собственный сон.

Или жизнь, или литература – никаких других возможностей у нас не было, Нина.

теперь точно последнее примечание автора

Эта книга возникла при поддержке Министерства культуры Чешской Республики, а ее завершению поспособствовал Чешский литературный центр и Литературный коллоквиум в Берлине.

За помощь при работе над рукописью я благодарен Мирославу Балаштику, Ондржею Незбеде, Еве Рысовой, Роману Чербаку, Терезе Чеховой и – не в последнюю очередь, хотя и последней в алфавитном порядке – Яне Шрамковой.

Герман Брох здесь цитируется в переводе Рио Прайснера, Альбер Камю в переводах Власты Дуфковой (“Записные книжки”) и Катержины Лукешовой (“Бунтующий человек”), Леонард Коэн в переводе Павла Шрута, Михай Чиксентмихайи в переводе Евы Хаусеровой, Рэймонд Чандлер в переводе Google Translator, Лоренс Даррелл в переводе Владимира Медека, Жак Превер в переводе Петра Скарланта и Райнер Мария Рильке в переводе Индржиха Покорного; автор в редких случаях вносил в перевод незначительные изменения, учитывая контекст, в котором фигурирует цитата.

Иностранные женские фамилии даются здесь в исходном написании – по желанию автора и вопреки устоявшейся практике издательства “Гость”.

Плейлист с музыкой, которая звучит в этой книге, доступен на YouTube и Spotify под названием Možnosti milostného románu.

Эта книга писалась с октября 2017 по май 2019 года в Брно, Поличке и Ванзе.от переводчика

Эта книга, так же, как и чешское издание романа, возникла при поддержке Министерства культуры Чешской Республики.

За помощь при подготовке к переводу и работе над ним я благодарна Александру Агапову, Александру Кононову, Виктору Сонькину, Дане Блатной, Дмитрию Волчеку, Инне Безруковой, Кристине Сровналовой, Наталье Исаевой, Полине Козеренко и – далеко не в последнюю очередь, хотя и последнему в алфавитном порядке – Яну Немецу.

Герман Брох цитируется по-русски в переводе Николая Кушнира, Альбер Камю в переводах Ольги Гринберг и Веры Мильчиной (“Записные книжки”), а также Юрия Стефанова и Юрия Денисова (“Бунтующий человек”), Мишель Фуко в переводе М. Б. Раковой и А. Ю. Серебрянниковой, Сьюзен Зонтаг в переводе Бориса Дубина, Ролан Барт в переводе Сергея Зенкина, Симона Вейль в переводе Натальи Ликвинцевой, Михай Чиксентмихайи в переводе Елены Перовой, Фернандо Пессоа в переводе Александра Дунаева, Рэймонд Чандлер в переводе Google Translator, Лоренс Даррелл в переводе Вадима Михайлина, Жак Превер в переводе Михаила Кудинова, Райнер Мария Рильке в переводе Владимира Летучего. Вслед за оригиналом цитаты в редких случаях приводились с купюрами. Новостные заметки, цитируемые в романе, действительно были опубликованы на сайтах iDnes.cz и Novinky.cz, но автор внес в эти тексты незначительные изменения.

Отдельные названия литературных произведений, музыкальных сочинений и фильмов даются здесь в исходном написании – с учетом некоторой непоследовательности в оригинальном тексте.

Доска с изображениями мест и предметов, упомянутых в этой книге, доступна на Pinterest под названием “Возможности любовного романа”.

Примечания

1

Переводчики прозаических и поэтических текстов указаны в конце книги. Там же читатель найдет примечания к местам, отмеченным сносками. – Прим. редактора.

Вернуться

2

…на улице Радлас, в так называемом “брненском Бронксе”. – “Бронксом” жители Брно называют район на северо-востоке от центра города между улицами Цейл и Французская, где во второй половине XX века возникло цыганское гетто.

Вернуться

3

Ян Балабан (1961–2010) – чешский прозаик, автор экзистенциальных рассказов и двух романов, почти всю жизнь проживший в городе Острава.

Вернуться

4

…изредка у нас объявлялся русский режиссер, настоящий богатырь, который всю жизнь разъезжал между Москвой и Петербургом, а теперь, прямо как Наполеон на Эльбу, оказался временно сослан в Брно. – По всей видимости, речь идет о Сергее Федотове (род. 1961), с 1998 года регулярно приезжавшем в Чехию как приглашенный режиссер и преподававшем на театральных факультетах в Праге и Брно. В 2003 году Федотов поставил “Идиота” Достоевского на сцене остравского Театра имени Петра Безруча (Люция Жачкова, сыгравшая в этом спектакле Настасью Филипповну, была удостоена престижной театральной премии Альфреда Радока в номинации “Талант года”). Федотов, очевидно, стал прототипом еще одного литературного героя: в рассказе “Русский человек” (Ruský člověk) из дебютного прозаического сборника Яна Немеца “Этюд в четыре руки” (Hra pro čtyři ruce) тоже появляется русский театральный режиссер (на этот раз названный по имени – Сергей), который ставит со студентами “Идиота”.

Вернуться

5

Известно только, что толщиной она была чуть меньше четырех сантиметров, значит, если плотность бумаги составляла