же время сказала правду. Мне известно, что ты не собираешься открывать Врата. Не пытаешься вызвать Великий ужас. Но я знаю, что и Кева не сделает ничего подобного.

Как тактично с ее стороны. Моя ложь раскрыта, но она даже не упрекает меня. Вышло довольно мило.

– Как ты догадалась?

– Думала, пока ты спала. Я о многом думала, в том числе и о том, что делать с тобой, моя подруга, соединяющая звезды.

– Но ты все-таки мне поможешь? Ты научишь меня всему, что знаешь о том, как соединять звезды?

– Да. Но сначала мы должны кое-куда отправиться.

Я села в постели.

– Куда?

– В Тагкалай.

– Тагкалай? Это на другом конце света.

– Мы воспользуемся Лабиринтом.

Меня неожиданно объял холод, и я натянула на себя одеяло из лошадиной шкуры.

– Если это не чрезвычайно важно, я предпочла бы не идти. У меня и здесь дел по горло.

– Перед смертью я получила послание от одного человека, живущего в Тагкалае. Я должна с ним встретиться.

Я сглотнула. Горло словно шипами утыкано. Я наглоталась дыма до потери сознания, и это до сих пор ощущалось.

– Бабур наступает – с лошадьми, слонами и пушками. У меня нет времени тащиться с тобой в Тагкалай.

– Знаешь, чем знаменит Тагкалай?

– Полагаю, университетом. А, еще хранилищами.

– А ты знаешь, что в тех хранилищах?

Я пожала плечами.

– Я уже почти не и помню уроков о хранилищах Тагкалая.

– Там хранили Слезу Архангела.

Ашери ухмыльнулась. Я никогда не видела, чтобы так делала Сади.

Я встала и потерла опухшее лицо. Я в достаточно хорошей форме, чтобы пройти через Лабиринт? Но еще одна Слеза того стоила, ведь она – погибель для моего врага. И мне нужно было завоевать доверие Ашери, раз уж я начала со лжи.

– Если выйдем сейчас, то вернемся до вечера?

Она кивнула.

– Хорошо. Мне понадобится самая толстая накидка. И перчатки. И сапоги. – Я пошла к сундуку с одеждой. – А ты, Ашери? Там безбожный холод.

– Я научилась его переносить. Я готова идти, как только будешь готова ты. И пожалуйста… называй меня Лунарой.

Серым пасмурным утром, когда наши кобылы рысью трусили к границе лагеря, нас догнал Пашанг. Я натянула поводья и сказала Лунаре, чтобы ненадолго нас оставила. Она отъехала вперед, где не могла нас слышать.

– Уже собрались куда-то?

Он почесал мою кобылу за ухом, как ей нравилось.

– Мне нужно заслужить доверие Лунары, особенно после того, как я сделала все, чтобы заслужить ее недоверие.

– А ты хорошо себя чувствуешь?

Он сказал это так заботливо. Мне припомнилось, как он вытащил меня из Дворца костей и принес в свою юрту. Тогда он казался намного увереннее и решительнее. Он был уверен в том, чего хочет – меня.

– Спасибо, что спас меня от Кевы и от того дыма.

– Тебе незачем меня благодарить. Я твой муж. Это мой… долг.

С тех пор как мы захватили Кандбаджар, Пашанг сильно прибавил в весе, поглощая напитки и сладости. Мне всегда казалось, все потому, что он чувствовал себя несчастным, после того как застрял в Песчаном дворце, но я никогда его об этом не спрашивала. Разве не мой долг как жены дать ему хоть какое-то утешение? Если я даже на это не способна, как винить его в том, что он меня не любит?

– Я должна извиниться, – сказала я. – После смерти матери я сказала, что не люблю тебя и что ты мне не нужен… Это было неправильно.

Хотя все было гораздо серьезнее.

– Ничего страшного, Сира. Тебе тогда было больно. Кроме того… меня нелегко любить.

– Не имеет значения, легко или нет. Я должна была хотя бы спросить, как ты. Просто я всегда считала тебя таким сильным… Человеком, который не чувствует горя. Помнишь, ты не раз говорил, что съел собственного отца. – Я усмехнулась, несмотря на чувство вины. – Как ты там говорил – жаль, что не приправил его сначала, да?

– Я так говорю, чтобы устрашить врагов и союзников. Но на самом деле я не в восторге от того, что пришлось съесть отца ради выживания в Пустоши.

Я совсем не старалась понять его, узнать, через что он прошел. Как же ожидать, что он будет все так же любить меня?

– Теперь я понимаю. Мне жаль. Если что-то не так, можешь мне рассказать.

Пашанг кивнул.

– Съев отца, чтобы выжить, я попал во Дворец костей. Там у меня были видения о тебе, и все они сбылись. Я стремился к этому, стремился к тебе, это зажигало во мне огонь. Но теперь…

– Ты можешь мне рассказать.

– Теперь у меня больше нет видений. Больше нет наставлений. Стать на день Норой было просто потрясающе, однако теперь я не знаю, что делать. Не знаю, кем быть. Если я для тебя бесполезен, то и вся моя жизнь ничего не стоит.

Никогда он не говорил со мной с такой горечью. Может быть, он делился своими проблемами с женщинами, с которыми спал. Как жена я не справилась.

– Мы с тобой заодно, – сказала я. – И, чтобы ты это знал, я буду сильнее стараться.

– И я тоже. – Он погладил меня по ноге, а потом похлопал мою кобылу. – Как говорят у нас, йотридов, каждый день хорош, если выезжаешь на рассвете и возвращаешься домой на закате. А пока – береги себя.

Поговорка была силгизская, но я не собиралась спорить.

После краткой поездки мы с Лунарой оказались перед входом в устье пещеры, находившейся внутри огромной красной скалы, напоминавшей гробницу. Внутри носился леденящий ветер.

Я боялась того, что встречу внутри. Боялась своих чувств. Воздев руки, Лунара пробормотала молитву. И тогда из темноты полетели светлячки, приземляясь нам на плечи.

Они мерцали зеленым, совсем как ее глаза.

Светлячки роились внутри пещеры и пульсировали, как звезды в темных глубинах. Я опасливо выдохнула и шагнула вслед за Лунарой.

Некоторое время пещера казалась обычной. В пещерах я разбираюсь неважно, но там были сталактиты, похожие на клыки, сталагмиты, валуны и неровный пол. Никакого света, не считая зеленых огней светлячков, за которыми мы и следовали. Значит, обходных путей не было, – правда, мне они и не очень нужны.

Светлячки вели нас вниз по крутому спуску. Воздух становился суше и холоднее, даже шуба и шерстяной кафтан не спасали от дрожи.

– Стой, – сказала я, стукнув посохом по земле.

Но Лунара казалась слишком нетерпеливой и лишь замедлила шаг, чтобы я могла идти осторожнее. Обернувшись, она взглянула на меня с жалостью.

– У тебя разболелась спина?

Я