Шрифт:
Закладка:
Лишь теперь, пока Надия рассказывала эту историю, я заметила, как она красива. Потрясающе. Губы пухлые, мягкие, от природы красного цвета, а густые, струящиеся и черные как ночь волосы завивались вверх на концах. Ее кожа чуть порозовела на солнце, совсем как у Веры. Мне было приятно смотреть на нее, пока она продолжала рассказ.
– Я могла бы сидеть и рассказывать эту историю, пока кожа не иссохнет на ваших костях. А тогда я могла бы продолжать рассказ вашим детям и детям ваших детей, и повествование не сократилось бы и на йоту.
– Но откуда ты все это знаешь? – спросила я.
– Как-нибудь в другой раз я поведаю тебе и свою историю. А сейчас важно, что в эпоху древних джинны создали оружие, которым уничтожали ангелов. Теперь мы называем его слезами ангелов, может быть, потому, что оно причинило им много горя.
– И Слеза Архангела – такое оружие? – спросила я. – Потому оно и пробивает ангельские доспехи.
– У нас достаточно таких слез, чтобы сделать много оружия и доспехов, – сказал Арсалан. – Я хочу даровать их тебе и предпочитаю открыто сказать почему. Все мы знаем, что сирмяне идут на тебя войной. Если ты победишь их на поле битвы, то и мне будет много легче сохранить свой маленький султанат.
Значит, он хотел, чтобы я ослабила его врага. Но что важнее, готов дать мне для этого нечто бесценное. Отличный настрой.
– Я ценю твою откровенность, султан, – ответила я. – И я с благодарностью принимаю твой дар. Похоже, мы идеальная пара. – Я откашлялась. – Я про мою Аланью и твой Тагкалай. Мы страдаем от ига Селуков. И сражаемся с ними не на жизнь, а на смерть. Представь, что мы сделаем земли от Тагкалая до Кандбаджара свободными от их стягов – и павлина, и симурга, и сокола.
– Ты поешь мою песню, – с удовлетворенной улыбкой произнес он. Так сказал бы этосианин.
Конопатый мальчик-слуга принес на подносе ячменной бражки. Лунара взяла стакан и с жадностью выпила.
– Наконец-то настоящая ячменная бражка, – сказала она, словно хотела отвлечься от серьезной беседы. – Как давно я такой не пила.
Я попробовала вслед за ней. Вкус был такой же, как у бражки, которую я совсем недавно давала Лунаре в Аланье.
– А по-моему, ничего особенного. Я угощала тебя такой же. Разве нет?
– Даже не близко. – Она сделала большой глоток и облизала губы. – Так зачем ты просила меня прийти, Надия?
Надия улыбнулась. Ей это не шло – несмотря на всю красоту, от природы ее лицо выглядело жестким.
– Я тоже жажду наслаждений прошлой жизни, Лунара. Но, к сожалению, не могу их себе позволить. И надеюсь, Лунара, ты тоже проявишь сдержанность.
Я понятия не имела, что это значило, но, поскольку речь шла о Лунаре, решила не спрашивать.
Лунара подвинулась и поставила стакан.
– Кажется, ты много обо мне знаешь.
– Твой супруг молился за тебя во время похода с шахом Джалялем. – Надия молитвенно воздела руки. – Я смотрела таким количеством глаз, слушала таким множеством ушей. Или даже смотрела ушами и слушала глазами. Но важнее то, что я усвоила урок, и надеюсь, ты тоже. Те создания, что жили на яйце в эпоху древних, теперь повсюду вокруг. Но они скрываются. Прячутся от того, чего боятся. И не важно, что они обещают нам и какой восторг сулят, – мы не должны им служить.
– Знаю. – Лунара сделала еще глоток. – Я молилась о возрождении Архангела. Кровавая звезда вернула его в этот мир. Я могла бы стоять там и молиться целую вечность, наблюдая, как он разрушает город за городом. И тогда мы с Кевой пошли бы в Зелтурию, чтобы открыть Врата. Но кое-что произошло. Когда я оказалась с ним рядом в глубине Лабиринта и посмотрела на него… то как будто очнулась от унылого сна. Я словно поднялась из морских глубин, чтобы впервые вздохнуть. Это Кева меня вытащил. Это он заставил меня осознать, что я ошибалась, служа Хавве.
Да… положение осложнилось. Она очень дорожит человеком, стремящимся убивать всех, кого я люблю. Почему же тогда она мне помогает?
– Когда-то мы знали одну женщину, которую спасла любовь. – Улыбка Надии стала еще нежнее. – В некотором смысле она была нашей матерью. – Ее взгляд помрачнел от воспоминаний. – В любом случае я считаю, что мы должны сражаться любым оружием, какое есть, зачарованным или обычным, и не отдавать свободную волю на милость тех, кого называем богами. Не заключать сделок с существами, которые стремятся лишь использовать нас и отбросить.
– У меня есть вопрос, – заговорила я. – Если вы хотите только этого, то почему восстали против Селуков?
– Может, нас и изображают мятежниками, но это наш дом. – Лицо Арсалана стало жестким. – Наместник Мурада был ненасытным. Если бы мы не свергли его, слишком многие из тех, кого мы любим, умерли бы от голода, хотя были рабами на такой изобильной земле. Мы не должны уклоняться от битв, что нам предначертаны, ни против людей, ни против богов.
Их суждения звучали разумно. Но важно лишь то, что у нас общий враг и в придачу кое-какие общие ценности.
– Мы так много слышали о злобной одноглазой карге. – Надия прикрыла один глаз ладонью. – Она хочет, чтобы Вограс стал краснее вина. Но какова твоя история на самом деле?
Неужели враги уже называют меня каргой? Даже злейший из них знает, что я слишком молода для этого слова.
– Я отстаивала свои права. Воспротивилась тому, что меня вышвырнули из дома. А теперь хочу переделать Аланью по образцу своего племени и моему собственному, но шестисотлетняя династия не желает спокойно уйти в могилу.
Арсалан пригладил каштановую бороду.
– Небольшой совет, если ты не против. Когда жжешь старый лес, не забывай сажать новый.
Я кивнула.
– Думаю, нам пора возвращаться. Грядет битва, и, боюсь, Бабур не станет дожидаться меня. Но я бы с радостью навестила вас снова.
– А мы будем рады принять тебя. – Надия поднялась и отряхнула забадарский кафтан. – Я буду молиться за твою победу.
Я хотела спросить – кому, но решила не продолжать этот разговор.
Янычар донес ящик с оружием до входа в Лабиринт и отступил.
Я указала на груз своим посохом.
– А кто будет нести это весь остаток пути?
Лунара закусила губу.
– Вероятно, придется использовать тело, которое ты мне дала. – Она открыла ящик и достала шамшир, сиявший, как звезды, которых я когда-то касалась, а за ним – целый колчан стрел
