— А ты, значит, знаешь, куда надо? — усмехнулась Кристина.

— Примерно. Короче, передай ему, что я хочу с ним встретиться! И чтобы меня подвезли, у меня ценные вещи с собой, не на маршрутке же тащиться!

И я поскорее бросила трубку, услышав, что Кристина зашипела, как рассерженная кошка.

Через полчаса, однако, пришло сообщение, что за мной отправили машину, очевидно, адрес они выяснили по местонахождению моего телефона. Техника на грани фантастики (снова мамино проскользнуло).

С неожиданной радостью я увидела за рулем внедорожника своего знакомого Юру.

— Здравствуй, дорогой! — Я положила на заднее сиденье тяжелый сверток, а сама уселась рядом с ним.

Юра буркнул что-то нечленораздельное, нажал на педаль газа и молча выехал на проспект.

— А я теперь тут живу! — защебетала я. — Квартиру снимаю. Удачно так сняла, задешево! Квартирка, правда, маленькая, но чистенько, какой-то ремонт сделан.

Юра молчал, глядя перед собой с каменным выражением.

Ясно, обиделся за вчерашнее.

— Знаешь, ты был прав насчет Ромы, я и сама это поняла, только хотела все до конца выяснить. Вот, переехала насовсем.

Эффект проявился незамедлительно.

— Ну вот, вечно вы никого не слушаете, — сказал Юра, оттаивая, — все своим умом жить хотите.

— Ну да, ну да, все уже в прошлом! — отмахнулась я. — Даже думать о нем не хочу.

Юра скосил на меня глаза с несомненным интересом. Неужели и правда надеется, что у него появился шанс? С такой-то физиономией…

Но я улыбнулась ему по-хорошему и поинтересовалась, как у него дела. И поскольку своих собственных дел у Юры не было, он стал рассказывать, что происходит у господина Войтенко, на что я и рассчитывала, когда расточала ему улыбки.

Того типа, кто стоял за всей этой историей с якобы похищенной дочерью Войтенко, так и не нашли. Этот мужик, который все организовал в промзоне, понятия не имеет, как с ним связаться, заказчик сам ему звонил. И он не врет, потому что, если бы знал, точно бы сказал.

Его сдали в полицию как заказчика убийства некоей Елены Мухиной. Эта тетка, парикмахерша, подслушала его разговоры по телефону и поет теперь, как соловей на закате, очень она на него сердита. Раскрыли сеть, по которой убийца принимал заказы, и теперь там работают, но это уже проблемы полиции. А поскольку наемного убийцы уже нет в живых и у него ничего не спросишь, то на этого типа могут повесить много убийств как на заказчика. В общем, дело его — труба, ну, так ему и надо.

А дочка хозяйская вернулась как ни в чем не бывало. Оказалось, пряталась она с парнем в каком-то дальнем пансионате, там зимой народу мало, никто и понятия не имел, кто она такая.

Тем более они неделю из комнаты не выходили, из постели не вылезали. А потом ей все надоело, она и вернулась. Он, Юра, сам лично слышал, как Войтенко орал на нее, что только таким непроходимым дурам, как она, могло так повезти. И отправляет ее срочно за границу, там, говорит, хоть не похитят. А если похитят — пускай там сами с ней и разбираются.

За такой увлекательной беседой мы доехали до загородного дома господина Войтенко. Я видела его раньше только в новостях по телевизору.

Что ж, дом хороший, большой, я бы даже сказала, что великоват он для одного-то. Хотя, кажется, жена у Войтенко есть, только она все время чем-то занята и дома не бывает.

Юра остался при машине, а меня встретила на крыльце женщина средних лет, с гладко причесанными волосами, в темном закрытом платье. Ни дать ни взять экономка из фильма про английских аристократов. Она кивнула мне без улыбки и проводила в холл.

— Можете оставить пальто здесь, — сказала она ровным невыразительным голосом, протянув руку за тяжелым пакетом.

— Спасибо, я сама донесу, — ответила я в таком же духе.

Мы поднялись по лестнице, прошли по коридору, и тут женщина открыла дверь в большую красивую комнату.

Господин Войтенко сидел за письменным столом и повернулся на скрип двери.

Вот вы не поверите, но в первый момент мне показалось, что он вообще меня не узнал. Потом я сообразила, что видел-то он меня сначала в гриме, а вчера — в жутком виде, в джинсах, стареньком свитерке и в тапочках на босу ногу. Потом я загримировалась под его дочку. И только сегодня перед встречей я тщательно привела себя в порядок. Приоделась, подкрасилась и даже сама осталась довольна своей внешностью.

— Андрей Витальевич, это та девушка… — заговорила экономка.

— Я понял. — Во взгляде его появилось узнавание. — Присаживайтесь… — Он запнулся, и я поняла, что он забыл мое имя. А может, никогда его и не знал. — Александра, принесите кофе. Или чай?

— Ничего не нужно! Я пришла по делу! — вмешалась я, и экономка тут же неслышно притворила за собой дверь.

— Ну? И какое же у вас ко мне дело? — спросил Войтенко. — И… простите меня, но я забыл ваше имя.

— Меня зовут Алена Вячеславовна Лисовская, — отчеканила я. — Кристина видела мой паспорт.

— Да-да… так что же вы хотите? — Теперь он даже улыбнулся и стал похож на человека.

— Андрей Витальевич, у меня к вам будет только одна просьба. Покажите мне тот стеклянный артефакт, из-за которого вас шантажировали.

— Алена, что может быть проще? Об этом вы могли бы и не просить. Это мне не только не составит труда, но даже будет приятно. Я вам с удовольствием покажу всю мою коллекцию венецианского стекла… но объясните, какое отношение…

— Я все вам объясню, как только увижу тот артефакт.

— Ну что ж, пойдемте…

Он повел меня по коридору, который вел в глубину дома.

Я взяла с собой свой тяжелый пакет. Войтенко удивленно посмотрел на него, но ничего не сказал.

Коридор закончился, уткнувшись в глухую стену, на которой висела чудесная картина — вид Венеции со стороны лагуны, Дворец дожей на фоне тускло-зеленой воды и тревожного голубого неба.

— Это у вас Каналетто? — спросила я, продемонстрировав хозяину свою эрудицию.

— Верно, — ответил он с довольной улыбкой, — а вы разбираетесь в искусстве…

— Неужели подлинный?

— Конечно. Но самое интересное — за ним…

С этими словами он взялся за край рамы и потянул его на себя.

Картина открылась, как дверь. За ней оказался кодовый замок. Войтенко прикрыл его собой, набрал код — и часть стены отодвинулась в сторону, открыв перед нами проход в потайную комнату.

Мы прошли внутрь — и тут же под потолком комнаты вспыхнул