Шрифт:
Закладка:
Между тем уже собиралась назначенная правительством комиссия (генерал-губернатор, финляндский статс-секретарь и его товарищ, генералы Индрениус и Эрнрот, вице-председатель сената, генерал Норденстам, финляндские сенаторы Трапп и Фуругельм и барон Бунсдорф) для предварительного обсуждения экономической стороны вопроса. Корифей гельсингфорсской печати «Helsingfors Dagblad» не без некоторого лукавства выразился о составе этой комиссии: «Члены её без сомнения, примут во внимание желания страны, насколько они известны; но с другой стороны, кажется не подлежит сомнению, что взгляды, существующие в России относительно воинского вопроса, сильно повлияют на ход занятия комиссии».
Продолжая обсуждение вопроса о воинской повинности, газета «Helsingfors Dagblad» (от 9 января 1871 г.) писала: «Нашлись люди, которые, будучи совершенно незнакомы с нашим конституционным исключительным положением, выразили желание, чтоб русский закон о воинской повинности распространился и на нас без дальнейших рассуждений. Но сперва Государь пожелал выслушать мнение об этом финляндского генерал-губернатора графа Адлерберга, министра статс-секретаря барона Шернваль-Валлена и товарища его Пальмрота. На совещании в Зимнем Дворце военный министр стоял за проект введения воинской повинности в Финляндии без спроса у земских чинов. «Но, когда, — по рассказам финляндцев, — генерал-губернатор граф Адлерберг представил Монарху о незаконности такой меры и, вместе с тем, попросил об увольнении от должности, в случае если воинская повинность будет установлена в Финляндии без согласия земских чинов, Его Величеству благоугодно было всемилостивейше повелеть составить проект пропозиции предстоявшему сейму». Таким образом, не финляндец статс-секретарь, а русский генерал-губернатор края выступил против графа Д. А. Милютина проводником финляндского взгляда на военное дело.
Пока проект устава о воинской повинности пересылался по административным инстанциям, печать края продолжала подготовлять общественное мнение в духе своих партий. Домогательства крайнего лагеря местных деятелей выражены были особенно ярко газетой «Викинг» (1871, № 2). «Хорошие стороны воинской повинности ясны: обязанность принимать участие в защите общей страны ляжет равномернее на все классы. Издержки если и будут значительны, то, все-таки, менее, чем при одинаковом числе навербованного войска. Сверх того, военные упражнения способны развивать в народонаселении храбрость и воинский дух, подкрепляемые внутренним сознанием гражданина, что и он, когда настанет час, будет содействовать к защите своей родины. Но не забудем, что все эти преимущества всеобщей воинской повинности имеют только значение для наций, пользующихся решающими голосами в вопросе войны и мира и которым приходится защищать собственную свободу и независимость. Для нашего же народа, не пользующегося подобными правами, вся тяжесть воинской повинности, значительно связывающей свободу гражданина, почувствуется вдвое сильнее. Сражаться за безопасность семьи и дома — прекрасный долг, но весьма неутешительно и крайне прискорбно видеть, как вся молодежь сзывается на брань для безызвестных ей целей и против врагов, враждебность которых ей также неизвестна. Сообразив все эти практические неудобства распространения всеобщей воинской повинности и на наш народ, приходишь к убеждению, что время для подобной повинности для нас еще не настало. Хотя существующая поселенная система также тягостна для народа, но если дополнит эту систему еще системой вербовки, то наши потребности в войске будут совершенно удовлетворены. Для упражнения в стрельбе можно устроить стрелковые общества и ввести воинские упражнения в училищах. Подобным способом Швеция и Англия устроили у себя сильные средства защиты. Отчего же не достигнуть нам, при твердой воле, тех же самых результатов?»
Наиболее влиятельная газета империи того времени — «Голос», не оставила финляндский орган без достойного урока. «Защита отечества везде есть обязанность каждого неопороченного по суду гражданина. Только дух партии может настолько затмить рассудок, что можно дойти до проповедования в печати о несвоевременности воинской повинности в Финляндии, или о том, что молодежь сзывается для безызвестных ей целей. Каждому честному финляндцу, из долгого прошедшего, конечно, должно быть ясно, что, сражаясь с русскими войсками за самостоятельность и величие России, они вместе с тем, отстаивают свою собственную родину, независимо от того, будет ли поприщем действия Северо-западный Край или низовья Дуная».
Существовало правда и иное воззрение на очередной военный вопрос, но с какими оговорками! В крае проявились также течения, благоприятствовавшие общеобязательной повинности, но при том непременном условии, чтобы для Финляндии создано было самостоятельное войско, настолько обособленное от русской армии, чтоб даже командные слова были введены финские. Представителем этих воззрений выступило издание «Kirjallinen Kuukauslehti» (1871). В его статье много поучительного.
«В настоящее время, — писало оно, — мы находимся в довольно странном положении. Сыны народа погрузились в такой безмятежный покой, что в некоторых местностях не умеют даже стрелять из ружья, хотя в других и встречаются довольно хорошие стрелки. Все наше туземное войско состоит из нескольких сотен гвардейцев. В течении 60-ти лет не было у нас ничего похожего даже на пародию артиллерии и кавалерии, а весь наш военный флот в настоящее время заключается в пустой казарме на Скатудене и нескольких лодках, неизвестно где находящихся. Саволакских егерей, бьернеборгскую пехоту и нюландских драгунов встретишь только в сказках и песнях. Ясно, что и от Финляндии требуется та же самая всеобщая воинская повинность, которая вводится в империи, и, — по нашему убеждению — нация, которая хочет сохранить свое самостоятельное положение, рядом с могучим государством, сумеет исполнить требования своей чести и долга. Совершенно естественно также, что от нас ожидается соглашение с тем, что предполагается ввести в России, и справедливость требует, чтоб мы не отказывались подчиниться тому, что не противно своеобразным естественным условиям нашей земли и нашего народа.
Весьма естественно, у нас возникает опасение, что если мы пошлем наших сыновей в военную службу, то их могут при случае, смешать с русским войском и увести в отдаленные части империи, откуда они никогда не могли бы вернуться на родину. Но и относительно этого обстоятельства наши государственные люди, в заключенном на сейме в Борго с Императором Александром I трактате, о нашем присоединении и будущих отношениях к русскому государству, с мудрой попечительностью сумели исходатайствовать обещание, что если Финляндия когда-нибудь будет поставлять войско, то нижние чины и начальство должны состоять из туземцев и это национальное войско не должно быть употребляемо для командировок и военных предприятий вне Финляндии. Это постановление строго исполненное, может показаться несколько несправедливым и, в случае войны, конечно, могут встретиться обстоятельства, которые потребуют отступления от основной мысли. Но когда вспомнишь неслыханное пространство, занимаемое русской империей, когда вспомнишь, что война
