с Россией не как с сильным соседом, могущим быть полезным при новом столкновении с другими соседями, а как с государством, народ которого должен играть благую роль в успехах цивилизации... В Упсале нашлось много горячих почитателей Тургенева и других русских литераторов». «Король, узнав во мне русского, — продолжает Менделеев, — заговорил по-русски. Это были слова приветствия и радости видеть близость русских и шведских ученых. Затем по-французски, король припомнил тот сочувственный прием, который встретил в России и, прощаясь, опять по-русски, выразил сожаление, что не может свободно говорить на языке дружественного соседнего народа.

Профессора проводили студентов общим, невольно вырвавшимся и повторившимся восклицанием: «да здравствуют упсальские студенты!». (Vive les etudiants d’ Upsala!). С радостью повторяю это теперь еще раз и от души желаю видеть в России такое же свободное выражение народных чувств, какое видел в Швеции».

СЕЙМ 1877 — 1878 ГОДА

XI. Продолжение реформ

«Мне отрадно приветствовать вас словами благодарности, — так начиналась Высочайшая речь, которой повелено было открыть сейм 1877 года. — После тринадцати лет Я посетил в июле месяце прошлого года, с Императрицей, Наследником Цесаревичем, Царевной и Великой Княгиней Марией Александровной, главный город Финляндии, и Мы всюду были встречаемы с непритворной радостью и преданностью. Верноподданнические чувства финского народа и его благородный и честный образ мыслей, о которых постоянно свидетельствовали и донесения генерал-губернатора, доставили Нам истинное удовольствие.

На общей выставке в Гельсингфорсе Мне было приятно удостовериться в преуспеянии промышленности края, и Я соединяюсь с вами желанием видеть плоды этого первого успеха в вящшем развитии благосостояния Финляндии. В пять лет, протекших со времени последнего сейма, страна, благодаря Всевышнему, не подвергалась вновь гибельному неурожаю, вследствие чего её общее экономическое положение восстановилось. Або-Таммерфорсо-Тавастгусская железная дорога сооружена и открыта для движения; кроме того, на счет сумм статного ведомства приобретена построенная частным обществом Ганге-Хювигеская железная дорога, а ныне вам будет сообщено предложение о распространении сети железных дорог на север.

На этом сейме вам будет также передано предложение о введении в крае общей воинской повинности. Я убежден, что руководимые сознанием долга участвовать в защите Отечества, вы, при обсуждении этого вопроса, выразите полную готовность, по своим средствам, принять указываемые необходимостью меры, которые будут вам предложены.

Объявляю настоящий сейм открытым и да благословит Господь труды ваши».

Ответные речи ландмаршал барон фон Борн и архиепископ Бергенгейм произнесли на французском языке, бургомистр Фрей — на шведском, крестьянин Слотте — на финском. Речи были представлены Государю, который, прочтя их, надписал: «Можно публиковать и поручить генерал-губернатору благодарить от Моего имени» (23 января 1877 года).

Дела, поступившие на рассмотрение сейма 1877 года, были многочисленны, сложны и важны. Первое место между ними занимал проект устава о воинской повинности, затем следовала монетная реформа, новая присяга и др.

В связи с переходом к золотой монете стоял вопрос о порядке рассмотрения бюджета земскими чинами. «Изложенный в § 36 сеймового устава конституционный принцип, что новые суммы на пополнение средств казначейства должны быть разрешаемы лишь в случае недостатка постоянных доходов казны, полошил практическое значение после того, как расходы стали превышать постоянные доходы. Бюджетная комиссия сейма составила на следующий финансовый период смету для выяснения размера сумм, которые соответственно действительным потребностям подлежали ассигнованию от сейма на разные предметы. Этот порядок, которым достигалась более правильная система местного хозяйства и ограничивался размер экстраординарного обложения, соблюдался и на всех следующих сеймах».

Изменение формы присяги задумано было духовенством. Собравшийся в 1876 году первый общий церковный собор в Финляндии выразил желание, чтобы при назначении в священническую должность не требовалось присяги на верность службы и верноподданство от лица, пред тем уже принесшего подобную присягу, или же чтобы сказанная присяга мало-помалу была совершенно отменена. По действовавшим законам, как духовная, так и гражданские должностные лица присягали не только при первом определении на службу, но и за тем каждый раз при назначении в новую должность. При рассмотрении этого дела сенат полагал, что присяга на верность службы и верноподданство может быть установлена таким образом, чтобы должностные лица и чиновники, при поступлении на службу, приносили присягу на исполнение всех обязанностей, какие лежат на них по оной или впредь могут быть возлагаемы при производстве или переводе в другую гражданскую должность, а равно, чтобы лица духовного звания, которые при посвящении в духовный сан принесли установленным порядком присягу на верность службы и верноподданство, впоследствии, при назначении их на вакантные священнические должности, не возобновляли таковой присяги.

Составленный согласно с этими воззрениями проект постановления об изменении форм присяги на верность службы, верноподданство и проч. сенат просил утвердить. Генерал-губернатор разделил мнение сенаторов и новый порядок был санкционирован верховной властью. В 1880 году изменили присягу врачей применительно присяги 1877 для должностных лиц гражданского ведомства.

Из остальных сеймовых дел этой сессии обращает на себя внимание петиция, поданная Л. Мехелиным о пересмотре формы правления 1772 года и акта соединения и безопасности 1789 года, или же, по крайней мере, о кодификации всех действующих постановлений, принадлежащих к категории основных законов. Мнение законодательной комиссии по этому вопросу было принято дворянским сословием и горожанами. Но когда дело (21 декабря 1877 года) было доложено в духовном сословии, поднялось противоположное течение. Г. Чильман представил, что посредством этой петиции испрашивается почти новая конституция для финского народа. Профессор Форсман сказал: «Что касается политической стороны этого дела, то несколько рисковало, или по крайней мере не совсем разумно, в настоящее время возбуждать конституционные вопросы, разрешение которых нельзя с уверенностью предугадать». Монтгомери желал более частого созыва сеймов. Мерман, не отвергая пользы более частого созыва сеймов, находил, тем не менее, нежелательным приучать себя сразу производить изменения в основных законах. Должны существовать веские мотивы, чтобы сделать такой важный шаг, особенно когда это касается основных правил представительства края. «То обстоятельство, продолжал оратор, что сейм собирается лишь каждый пятый год, не составляет еще самого большего недостатка сеймового, устава. Гораздо большая непрочность заключается в том, что взаимные отношения между сеймом и правительством столь ненадежны. Как теперь, так быть может еще и впредь, в течении известного времени, на сейм следует смотреть, как на совещательное собрание. Здесь мы составляем законы, но судьба их остается неизвестной».

Сейм кончил тем, что решил просить о сокращении периода между созывами земских чинов.

Дела, поступившие на рассмотрение земских чинов в 1877 году, были столь многочисленны, что не могли быть окончены в обычный срок. После летнего