Шрифт:
Закладка:
Конечно, ей не стало легче. Но тело, отделившись от агонизирующего сознания, как-то само справилось. Даже дыхание выровнялось, и сердце перестало колотиться так, словно вот-вот и выскочит из груди. Может, ей помогло ритмичное, глубокое дыхание Гиллеара и гулкий стук его сердца, словно отдающийся у неё в костях. Волей-неволей Мия начала дышать в такт с ним — глубже, медленнее, спокойней. Она даже положила голову ему на плечо и уткнулась носом в шею, наслаждаясь шедшим от его кожи запахом. Странным, но приятным — не то смола, не то горящая древесина и ещё какие-то пряности.
Наслаждаясь? Ну, может быть.
— Как… Как мне с этим жить? — слова давались с трудом, пересохшие губы, казалось, трескались от каждого движения, и язык едва шевелился. — Гиллеар, скажи… Что мне делать-то теперь?
— Во-первых, перестать драться и громить лабораторию, моя армиллярная сфера тебе вообще ничего плохого не сделала. — голос его был тихим, словно бархатистым, а тёплое дыхание щекотало шею и запутывалось в волосах. — Сейчас просто постарайся ни о чём не думать и расслабиться. Потом мы обязательно со всем разберёмся.
Легко сказать — не думай. Как можно не думать о том, что её выкрали, похитили, лишили всего, а потом продали в Гильдию как овцу! Да как можно такое… Перед ней вновь как наяву встали образы тех уродов в лазурных рясах. Такие яркие, словно их выжгли на веках, и теперь она до конца жизни будет видеть эти мерзкие рожи. В глаза словно навтыкали раскалённых иголок, и тело вновь затрясло судорогами. Хотелось сейчас же вырваться, бежать, найти этих тварей и разорвать их голыми руками, поймать и бить, бить, бить, пока их черепа не расколются и головы не превратятся в кровавое месиво.
— Отпусти! — срываясь на какой-то визг, выкрикнула Мия и задёргалась, тщетно пытаясь вывернуться.
— Ну что ты. Пока не успокоишься, никуда я тебя не отпущу.
Если бы руки у неё были свободны, она бы его ударила. Нет, правда. Как она могла успокоиться? Как она могла унять эту раздирающую изнутри боль? Как будто чья-то невидимая ледяная рука по одному выламывала ребра, вырывала их из тела, потрошила живот, разматывая кишки и раскидывая их вокруг. Глаза жгло невыносимо, но слёзы так и не приходили — кажется, она уже все выплакала до этого. Если бы она только знала, что слёзы ей ещё пригодятся… А теперь ей никак не избыть эту боль, ничем её не перебить, никак…
— Тогда трахни.
Он сразу же чуть отстранился и посмотрел ей прямо в глаза. Во взгляде сквозило нескрываемое удивление. Непроизвольно Мия отметила, что никогда так близко не видела его лица — да и вовсе старалась на него лишний раз не смотреть. А сейчас могла разглядеть все, даже мельчайшие детали — и пульсирующую на виске венку, и почти острые линии скул и челюсти, и чёрные точки едва проклюнувшейся щетины вокруг рта и на подбородке, и слишком крупный и какой-то грубоватый, словно неаккуратно вырубленный из камня нос. И только сейчас поняла, что глаза у него всё-таки не чёрные, а тёмно-серые, цвета переполненных дождём грозовых туч.
— Ласточка, это не то, что тебе сейчас нужно, — наконец проговорил он, и его голос показался чуть более хриплым, чем обычно.
— Откуда тебе знать, что мне нужно, а что — нет? — с вызовом в голосе ответила Мия.
Правда, сама она тоже вряд ли знала. Да и не то, чтобы действительно хотела. Тем более сейчас. И тем более с ним. Она просто хотела почувствовать хоть что-то, кроме гудящей внутри пустоты. Если не унять грызущую сознание боль, то хоть как-то её перебить. Понимал ли это Гиллеар, она не знала, да её это и не интересовало. Как и не знала, откажет ли он ей. И если откажет, сможет ли она как-то… повлиять на него. Мия уже хотела что-то сказать, возможно, что-то ещё более дерзкое или даже оскорбительное, когда он как-то мягко, едва заметно улыбнулся, невесомо поцеловал её в висок и шёпотом спросил:
— Стрелять потом не будешь?
— Нет.
— А кусаться?
Мия только чуть мотнула головой и даже попробовала улыбнуться в ответ. Наверно, у неё это плохо получилось. Гиллеар слегка ослабил хватку, отпустил её запястья и тут же подхватил под бёдра, приподнимая чуть выше. Потом осмотрелся по сторонам и усадил её на стоящий рядом узкий комод, предварительно смахнув с него какие-то предметы, с грохотом раскатившиеся по полу. Кажется, что-то даже разбилось, но никто не обратил на это внимание. Их лица снова оказались на одном уровне, но теперь под Мией была хоть какая-то опора.
Впрочем, вся её смелость и дерзость почти сразу же испарились, как утренняя роса в жаркий день. Виной тому, пожалуй, был его взгляд — пристальный, изучающий и какой-то жадный. Он словно проникал под кожу и впивался в тело, а от тона его голоса бросало в жар. И это было так ново и непривычно. Кажется, он никогда на неё так не смотрел, даже… в тот раз. А может, так вообще никто и никогда на неё не смотрел. Мия вздрогнула всем телом, когда Гиллеар коснулся её лица, очертил губы и провёл костяшками пальцев по щеке.
— Ты очень красивая, — тихо сказал он и запустил ладонь в её волосы.
От его прикосновений по коже разбежались мурашки, а щёки обожгло румянцем. И это смущало так сильно, что Мия почувствовала себя совсем юной, нецелованной ещё девицей, впервые оставшейся наедине с возлюбленным. Она только и смогла, что опустить взгляд и ответить:
— Ты же говорил, что у меня задница костлявая.
— Говорил. Но не говорил, что она мне не нравится. Может, уйдём отсюда куда-нибудь? В мои покои или…
Сил ей хватило лишь на то, чтобы отрицательно мотнуть головой. Вряд ли она сейчас могла бы идти. Хуже того — она ведь могла и передумать.
— Уверена, что хочешь этого?
Она с трудом понимала, чего на самом деле хочет, а чего — нет. Мысли путались, словно вязли в сиропе, а сердце трепетало пойманной птицей. Но отказаться сейчас казалось даже большей слабостью, чем вообще о чём-либо его просить. А Мия не хотела показывать слабость.
— Ещё раз спросишь — и второй такой поставлю, — сказала она и коснулась подушечками пальцев синяка на его скуле.
Гиллеар сразу же перехватил её руку и приник губами к раскрытой ладони — сначала с тыльной стороны, а потом и с внутренней, в том
