На самом деле это все не очень средневеково. Это такая сказка. Богатство в Средние века выражалось не в золоте и серебре, точнее не в спрятанном золоте и серебре, а в используемом золоте и серебре. А злодей сказочный потому и злодей, что в том числе не дает золоту работать, радовать взор людей.

Золото демонстрировалось. И в одежде, и в интерьерах. Владетельный и могущественный сеньор тех лет был вызолочен не менее, чем современная цыганка. На нем драгоценный пояс как главный показатель его статуса. Он весь в золоте и серебре, украшен эмалями и камнями. Загляденье, а не вещь. А еще кинжал и меч, за рукояти которых бились бы все современные музеи с Форт-Ноксом. И этот пояс надет на шелковую котту, которая заколота драгоценной фибулой. И шпоры у сеньора в серебре, и уздечка коня изукрашена, и доспехи. Короче, все.

Да и дома он кушает на серебре. Из стоящего на столе драгоценного акваманила руки моет. Вода стекает в чеканный таз немалой художественной ценности и финансовой стоимости. И все это располагалось на виду: тарелки, кувшины, акваманилы, подсвечники. Помимо ненавязчивой демонстрации богатства, это был еще и способ сохранения вещей. Легко украсть из сундука в подвале монету-другую, а то и горсть – может, и не заметят, а вот кувшин господский так просто не утащишь.

И да, важно, чтобы это все было не слишком новым. Для того чтобы показать настоящее богатство и могущество семьи, таз должен быть отцовским, а еще лучше – дедушкиным. Это знак того, что семья не просто богата, а богата давно и прочно. Настолько, что ни отцу сеньора, ни самому сеньору не пришлось перечеканивать любимый дедушкин серебряный умывальный тазик в монету.

А уж как они украшали церкви, которые считали своими, то есть часовни своих замков и храмы особо чтимых местных монастырей, где были похоронены их предки!

Чтобы дать читателю представление об этом великолепии, я вынужденно займу слова у прекрасного медиевиста и писателя Умберто Эко, и мы отправимся в крипту храма, представленного в «Имени розы». Но перед тем как мы туда спустимся, замечу, что в крипте хранилось то, что уже не особо помещалось в самом храме.

«Все вокруг было заставлено ковчегами разнообразных размеров. Внутри их, в свете факелов, зажженных двумя доверенными помощниками Николая, можно было разглядеть сверкающие предметы ошеломительной красоты. Золоченые облачения, короны из цельного золота, обсыпанные драгоценностями, ларцы из благородных металлов с коваными фигурами, черненое серебро, работы по слоновой кости. Николай с благоговением показал нам евангелиарий, оплетка которого состояла из чудесных глазурных бляшек, образовывавших многообразное единство равномерно расположенных отсеков, разделенных золотыми филигранями и закрепленных застежками из драгоценных камней. Он показал нам очаровательную часовенку с двумя колонками из ляпис-лазури и золота, обрамлявшими восстание из гробницы, выполненное тончайшим барельефом по серебру и увенчанное золотым крестом с вкрапленными двенадцатью алмазами, – все это на фоне наборного оникса. По маленькому фронтону шли агатовые и рубиновые зубцы. Потом я увидел складень из золота и кости, поделенный на пять частей, с пятью событиями жизни Христа, а посередине – с мистическим агнцем, чье тело состояло из серебряных позолоченных сот, заполненных стеклянными пастами: единственное многоцветное изображение на фоне восковой белизны. Лицо Николая, когда он показывал нам сокровища, просто светилось. Все движения были исполнены величайшей гордости».

Как-то так. И самое главное богатство эпохи Средних веков – земля. Обрабатываемая земля, на которой живут крестьяне, чьи налоги позволяют содержать пышный двор, кормить менестрелей, сокольничьих, псарей, оруженосцев. А еще коней, соколов и охотничьих собак.

А проявляется богатство в демонстрации драгоценного и в широких жестах: организации пиров и турниров.

Так что, когда мы будем говорить о богатстве тамплиеров, не стоит представлять сундуки, набитые золотом, как в сказках и голливудских фильмах. Это скорее земли и церковное убранство: распятия, потиры, дискосы, золотые и шелковые ризы алтарей, серебряные или золотые ковчежцы с мощами святых, короны, которыми украшались статуи, и прочее.

Еще раз озвучу свою мысль: основная вина тамплиеров не в их богатстве, а в их вооруженности и невозможности привести в подчинение королю Франции. И да, еще одна вишенка на том же торте: орден неоднократно ссужал деньги Филиппу. А отдавать ему было нечем.

Но если их нельзя подчинить, то, может быть, от них получится как-то избавиться? И уже в 1306 году папа Климент приглашает к себе магистра ордена Храма Жака де Моле и Фулька де Вилларе, гроссмейстера ордена Святого Иоанна, чтобы поговорить о том, какая бы мощь из них всех получилась.

То есть папа хотел предложить двум орденам объединиться, решить вопрос с уставом, выбрать общего магистра, определить единую политику нового крестового похода и объединенными силами ударить по неверным.

Но дело в том, что два этих почтенных и славных ордена были конкурентами. Они конкурировали за новых рыцарей, которые должны встать под их знамена, за пожертвования из Европы и за паломников. И тот и другой орден имели свой флот, занимающийся торговлей и возивший к святым местам тех европейских христиан, которые хотели им поклониться.

Кроме того, не стоит забывать, что мы говорим о людях с вполне феодальным мышлением. И объединение двух орденов – это не просто слияние двух мегакорпораций современного мира, а что-то не в пример более болезненное.

Но зачем это слияние папе (даже если исключить влияние или возможное влияние французского короля на его инициативу)? Дело в том, что два магистра имели разные взгляды на то, как должен выглядеть следующий крестовый поход. Де Моле говорил о необходимости классического большого похода, как оно было раньше, и использовании при этом Кипра как тыловой базы. А это новобранцы, деньги и прочее.

Магистр Госпиталя настаивал, что сначала нужно блокировать Святую землю с моря и сорвать сарацинам всю торговлю. Год-другой проводить короткие рейды вглубь вражеской территории, высаживая отряды с кораблей разведки для ослабления неприятеля. А уже потом, когда слабые места будут выяснены, а противник истощит силы, совершить тот самый большой поход.

Папе было необходимо их примирить хотя бы затем, что в эпоху Средних веков каждый уважающий себя сеньор чувствовал себя вправе вести собственную войну с общим врагом, никак не интересуясь, как обстоят дела у товарищей по оружию. Так в Первом крестовом походе действовал Боэмунд Тарентский. И чуть не подставил под удар все начинание.

И если две мощнейшие силы, призванные быть осевым хребтом крестоносного воинства нового похода, сейчас между собой не договорятся, то поход можно хоронить, даже его не начав. И да, почему важно именно объединить Тампль и Госпиталь, а не просто посадить их за стол переговоров и привести к общему мнению? Потому что в то время все договоры – всегда договор одного человека с другим, а не организации с организацией. И если одна из высоких договаривающихся сторон вдруг скончается (а де Моле, к слову, шел шестой десяток), то договор теряет свою силу. И его нужно вновь подписывать с его преемником. Так, каждый король Англии, будучи по совместительству герцогом Аквитанским, ездил подтверждать свою вассальную клятву за это герцогство к каждому королю Франции.

А теперь представьте, что один из магистров умрет в самое неподходящее время: в процессе подготовки похода или прямо во время его, в самом разгаре. Что тогда?

Кроме того, объединение Тампля и Госпиталя было тем событием, которое могло на самом деле дать крестоносному движению новое дыхание. Только вообразите – новый орден, стоящий на таких великих столпах. Он мог бы наделать немало дел. А то и очень много. Но своего Бернарда из Клерво, который могучим словом привел бы магистров к согласию с этой мыслью, увы, не нашлось. Не нашлось и папы, который в духе Иннокентия III мог бы просто ударить рукой по подлокотнику трона. Святого Бернарда уже полтора века как не было, да и Климент не был четой своему великому предшественнику.

Итак, осенью 1306 года Жак де Моле отправляется с Кипра во Францию. Отправляется с тем, чтобы настоять именно на своем плане похода и на том, чтобы никакого слияния не было. Но он не знал, что Фульк де Вилларе, занятый войной на Родосе, не явится на зов папы. Не знал он и того, что Кипра он более не увидит.

Подготовка дела