В 2005 году после проведения IPO степень раскрытия информации у ЕВРАЗа стала такой высокой, что мы не допускали никаких лишних рисков. Ни в коем случае не хочу изобразить себя или Тулеева херувимами, еще раз объясняю, как складывалось наше общение. На протяжении долгих лет мы вместе решали проблемы области, не выбрасывали деньги на ветер, а делали всегда что-то полезное, создавая прочный фундамент взаимодействия и взаимопонимания.

Во время губернаторских выборов наша позиция тоже была крайне простой: мы должны использовать имеющийся ресурс, чтобы обеспечить явку избирателей. Но ни за кого впрямую не агитировали, да и Тулеев никогда не просил об этом. В избирательный фонд мы, как и другие предприятия, перечисляли какие-то копейки, другого у нас и не просили. В этом смысле Тулеев был уникальный, невероятно уверенный в себе и в своих принципах человек.

Есть у меня на памяти вполне реальная история, похожая на притчу. Мой товарищ, богатый парень примерно одного с Тулеевым возраста, однажды сообщил: «Недавно я застрял в лифте и просидел в нем почти всю ночь». – «Как так?» – «Представляешь, ушел с работы, сел в лифт, а он остановился. И позвать на выручку было некого». – «Почему? В котором часу все случилось?» – «В четыре утра». – «А что ты делал в ночь с субботы на воскресенье в офисе?» – «Как что? Работал!»

Выслушав его, я поймал себя на мысли: не дай бог в семьдесят лет тебе нечем будет заняться в ночь с субботы на воскресенье, кроме как сидеть у себя в офисе…

Возраст – понятие индивидуальное. Посмотрите на Уоррена Баффета, ему под девяносто, а он лишь недавно объявил об уходе из активного бизнеса. То, что здоровье Амана Гумировича в какой-то момент сломалось, – это факт. Такое может случиться с кем угодно. Если бы Тулеев бегал, как раньше, думаю, никто и не вспомнил бы о его возрасте, он по-прежнему возглавлял бы область. Насколько мне известно, президент Путин всегда относился к нему весьма уважительно, но если человеку семьдесят пять и он практически не в состоянии ходить, вряд ли ему можно доверить руководство чем-то крупным, прорывным.

Тулеев сейчас не у руля, и я тоже. Но из этого не следует, будто я забыл о нем. Я ему благодарен, он абсолютно достойный человек. Мое отношение не изменилось с тех пор, как Аман Гумирович перестал быть губернатором.

Не люблю штампов и пафосных фраз, но в данном случае иначе не скажешь: Аман Тулеев остается для меня образцом руководителя.

ДМИТРИЙ ИСЛАМОВ

Депутат Государственной думы, заместитель губернатора Кемеровской области в 2008–2016 годах

Никакой Гарвард не заменит управленческую школу в команде Тулеева

Аман Тулеев стал для меня человеком-легендой задолго до своего губернаторства. Мои дедушка и бабушка, жившие на Красной Горке (это район Кемерова на правом берегу Томи), часто включали радио, чтобы послушать его выступления. Потом в школе мне в руки попала листовка кандидата в народные депутаты России Тулеева с обещанием построить в городе детскую железную дорогу. Представьте, Аману Гумировичу удалось зацепить ребенка за живое! И ведь эта «железка» была открыта! Правда, не в лихие девяностые, а в октябре вполне благополучного 2007 года, тем не менее человек не забыл и обещание свое сдержал.

Моя тетя рассказывала, что в начале девяностых, во времена противостояния председателя облсовета Тулеева и главы администрации области Кислюка, ее дочь – моя двоюродная сестра, будучи ученицей младших классов, сама нарисовала плакатик «Руки прочь от Тулеева». Откуда до ребенка дошла информация, никто так и не понял, но обстановка тогда действительно была напряженной: митинги, забастовки, голодовки…

Одно время Аман Тулеев пешком ходил на работу до площади Советов, где располагалась областная администрация. Шел вдоль Октябрьского проспекта, мимо областной больницы. Моя мама тоже работала в центре, в проектном институте, и их маршруты совпадали. Мама рассказывала, что часто видела губернатора.

И вот настало время, когда я оказался в его команде. Хотя мои отношения с администрацией области складывались непросто. Сначала я туда стремился, а меня не брали, потом стали приглашать, но тут уже я задумался, а стоит ли идти. Правда, нужно уточнить, что отказ я получил, еще будучи студентом технического университета, когда работал над дипломным проектом по развитию регионального машиностроения и рассчитывал пройти в областной администрации преддипломную практику. К слову, тот эпизод я не забыл и, став впоследствии заместителем губернатора, а затем депутатом Госдумы, без ограничений беру на практику студентов. Никому не говорю «нет».

В администрацию меня тогда не взяли, зато приняли на завод. На четвертом курсе я проходил практику, а затем стал работать на Анжерском автосборочном. Как студенту мне с трудом разрешили свободное посещение занятий. В университете шутили: «До тебя такой график был только у беременных». Четыре дня работал в Анжеро-Судженске, в четверг вечером возвращался на автобусе в Кемерово, брал у ребят лекции, переписывал их, а в пятницу-субботу сдавал. Так и доучился.

Вслед за Аманом Гумировичем ко мне потянулись те, кто часом ранее ругал мой доклад. Теперь они хвалили и радостно трясли руку. И снова я получил пищу для размышлений. «Так вот, значит, куда судьба занесла!»

Мне очень хотелось работать, завод казался новым, неизведанным миром. Потом решил, что образование будет неполным, если не пройти обучение за рубежом. Собрал кучу документов, поучаствовал сначала в одной программе, побывав в США, потом в другой, поучившись в Великобритании. Проходил обучение в бизнес-школах, а вернувшись домой, поступил в аспирантуру и параллельно занялся продвижением консалтинговой компании, которую мы организовали с друзьями-сокурсниками, участвовал в создании научного центра исследований угля и метана в Кемерове. Меня увлек проект по превращению метана – извечного врага шахтеров (ведь известно, что повышенная концентрация этого газа приводит к взрывам под землей) – в друга, способного давать человеку тепло- и электроэнергию.

Я защитил диссертацию и в 2006 году получил приглашение в управление по инвестициям администрации области. Передо мной встала дилемма: менять ли научную работу в исследовательском институте и работу в коммерческой компании на жесткий график госслужащего. Посоветовался с людьми, чье мнение было для меня важно, и решил перейти в администрацию с условием, что у меня останется возможность реализовывать собственные проекты и идеи.

Буквально через неделю мне сказали: «Дмитрий Викторович, вы летите