так называемый Алтарь Отечества, проект которого был утвержден в 1884 г. Во Флоренции полностью снесли старый исторический квартал Калимала, а на его месте построили уродливую площадь, которая ныне уникальна в этом городе красоты и несравненного архитектурного единства. В Неаполе также свирепствовали разрушители, причем полностью не была решена ни одна из традиционных проблем этого города: перенаселенность и антисанитария, вся тяжесть которых трагически проявилась во время разразившейся в 1878 г. эпидемии холеры. Однако значительная часть свободных рыночных капиталов была вложена в более продуктивные и долгосрочные промышленные инвестиции. В 1881–1887 гг. показатели производства в различных отраслях демонстрировали явные и постоянные тенденции к росту. В хлопчатобумажной промышленности импорт хлопка-сырца вырос с 218 тыс. центнеров в 1881 г. до 617 тыс. в 1887 г.; в металлургии рост, особенно с учетом низкого начального уровня, был ошеломляющим; заметный рост наблюдался также в химической, машиностроительной и горнодобывающей отраслях. Первые шаги делало и производство электроэнергии: Милан был одним из первых городов в Европе, где с сооружением электростанции в Санта-Радегонде в 1884 г. начались попытки применения электрического освещения.

В целом, согласно данным американского историка А. Гершенкрона, за период с 1881 по 1887 г. общий объем продукции итальянской промышленности вырос на 37 %, что составляло годовой прирост в 4,6 %. Главную роль в инициировании и ускорении этого процесса экономического развития сыграло поощрение и вмешательство со стороны государства: компания «Терни», начавшая в 1884 г. строительство первого в Италии завода по выплавке стали и во главе которой стоял инженер Винченцо Стефано Бреда, пользовалась с самого начала своей деятельности постоянной государственной поддержкой, а военно-морской флот страны являлся главным, если не единственным клиентом этой компании. Судостроение, наиболее заметным представителем которого был инженер Луиджи Орландо, также получило крупные субсидии от государства в размере 53 млн лир, выделенных в 1885 г. Подобным же образом обстояло дело с крупнейшими судоходными компаниями Флорио и Рубаттино, которые в 1881 г. объединились, создав «Навигационе дженерале итальяна». Заслуживает упоминания тот факт, что некоторые из новых капитанов итальянской промышленности воевали в прошлом в рядах демократов или мадзинистов: Луиджи Орландо являлся членом организации «Молодая Италия»; основатель каучуковой отрасли Дж. Б. Пирелли сражался в армии Гарибальди; Винченцо Флорио, самый заметный представитель упомянутой выше единой судоходной компании, был активным участником патриотического движения на Сицилии. Что же касается генуэзского судовладельца Раффаэле Рубаттино, то на двух принадлежавших ему пароходах отплыла для своего рейда «Тысяча» Гарибальди. Добавим к ним и судовладельца и руководителя машиностроительной компании Эразмо Пьяджо, который в прошлом тоже был гарибальдийцем.

Таким образом, первый скромный промышленный подъем совпал в Италии с началом великого аграрного кризиса, о котором шла речь в предыдущем параграфе, что создавало типичную конъюнктуру «ножниц цен». Рост стоимости промтоваров, защищенных таможенными тарифами, шел одновременно с понижением цен на сельскохозяйственные продукты, так что отток капиталов из деревни в город, с Юга на Север, происходил все более быстрыми темпами. Стало очевидно, что для продолжения экономического развития следовало каким-то образом компенсировать земельным собственникам потери, которые они понесли, и восстановить на новой основе равновесие во взаимоотношениях между правящими классами Италии. Так в 1887 г. был принят новый таможенный тариф, который знаменовал важнейший этап в истории итальянского капитализма и который действительно можно оценить как знак рождения системы, названной Антонио Грамши (1891–1937) аграрно-промышленным блоком правящих классов Италии. Его последствия для новой истории страны оказались не меньшими, чем итоги совершенного в 1879 г. консервативного протекционистского поворота Бисмарка для истории Германии.

Этот тариф не только существенно укрепил таможенные барьеры, созданные для защиты зарождающейся итальянской промышленности, но принцип протекционизма был распространен на ряд отраслей сельского хозяйства. В первую очередь этим воспользовались производители сахара, конопли и риса — все эти культуры выращивались в основном в Северной Италии, — а также в значительной степени производители важнейшей культуры — пшеницы. Так был поставлен барьер на пути массового импорта американского зерна, и вновь получили поощрение лень и абсентеизм тех землевладельцев Юга Италии, которые извлекали основной доход из экстенсивного культивирования зерновых. Продукция Северной Италии — шерсть из Бьеллы и Вальданьо, ломбардские хлопчатобумажные изделия — полностью завоевали национальный рынок, а развитие итальянской промышленности вступило в фазу подъема; в то же время Юг из-за своей отсталости и подчиненного положения оставался накрепко скованным. Вместо выравнивания и возрождения базиса развитие капитализма пошло в Италии по пути углубления и без того тяжелого социального и регионального дисбаланса в стране. Так появилась та социальная ткань, в которой противостояло друг другу и переплеталось старое и новое; в которой капитализм со всеми чертами данного В.И. Лениным определения империализма: высоким уровнем монополистической концентрации, слиянием промышленного и банковского капитала, государственным протекционизмом — сосуществовал с сельским хозяйством, которое в ряде регионов находилось еще на полуфеодальной стадии, и с вездесущим семейным ремеслом.

«Современное государство, — писал Антонио Лабриола (1843–1904) в 1896 г., — в почти целиком аграрном обществе с низким уровнем развития сельского хозяйства порождает всеобщее ощущение нужды и всеобщее сознание несогласованности во всем». «Несогласованность» — этот термин будет постоянно возникать при изложении истории современной Италии.

Тройственный союз и колониальные амбиции

Внешняя политика Пьемонта, а впоследствии и Италии строилась в основном на под держании дружественных отношений с Англией и Францией. С первой из этих держав на протяжении всей истории Италии отношения неизменно основывались на сердечности и понимании, за исключением эпохи фашизма. Противоположным образом обстояло дело с Францией: эпизод в Ментане положил начало постепенному охлаждению в отношениях, которые продолжали обостряться и вылилось в конце 1880-х годов в открытую напряженность. Одновременно с этим отдалением от Франции во внешней политике Италии все более вырисовывалась линия на сближение с Германией (договор был подписан в 1866 г.), а впоследствии также и с Австро-Венгрией. В 1873 г. Виктор Эммануил II посетил с официальным визитом Вену и Берлин. Через два года последовал визит австрийского императора Франца Иосифа I в Венецию. Державы Центральной Европы и в особенности Бисмарк прилагали все усилия, чтобы поддержать этот новый курс в итальянской политике и углубить пропасть, которая открылась во франко-итальянских отношениях. Много раз в 1876–1877 гг. со стороны Австро-Венгрии и Германии высказывалась поддержка намерений Италии оккупировать Тунис, где тогда проживало существенное итальянское меньшинство. Таким образом, центральноевропейские державы надеялись одновременно ослабить итальянские претензии на Трентино, громко высказывавшиеся ирредентистами[372], и создать новый повод для разрыва