Прекрасно! Нел встала на пол. Сунула ноги в больничные тапочки:

— Я готова.

— Я тоже!

Он набросил на неё какой-то невероятно тёплый плащ. Мигом укутал. Подхватил на руки. Сбросил тапки с её ног. Буркнул ворчливо:

— Всё равно свалятся по дороге. Найдёт кто-нибудь и пойдут слухи, что от нас пациенты сбегают, в чём придётся. Или что мы их на опыты пускаем.

Нел порадовалась. Соображает. Значит, всё не так уж и плохо.

Он донёс её до своего дома быстро. И снова повёл себя странно. Прошёл, вроде бы, в гостиную. И так, с ней на руках, уселся в кресло. За капюшоном было плохо видно. А обнимал он её так сильно, что не повернёшься.

Нел терпела. Честно. Пока не сварилась в теплющем плаще. Тогда она стала потихоньку выбираться из этих, с позволения сказать, объятий. Хотя, как выбираться?.. Она барахталась, а он не пускал. Нел не выдержала и негромко потребовала:

— Пусти!

— Нет.

— Отпусти.

— Не могу.

Голос деревянный, неживой. Нел снова не выдержала. Рыкнула:

— Почему?

Лавиль послушно ответил на вопрос:

— Руки не разжимаются.

Понятно! Бедняга начал понемногу отходить от допинга и притормаживать. С этим можно что-то делать. Она объяснила рассудительно:

— Жарко мне. Перегрюсь, будет плохо.

О! Это дошло! Он тут же встал с кресла, поставил её на ноги, снял плащ… И тут же подхватил на руки снова… Застыл.

Это ничего! Они справятся!.. Нел покрутила головой по сторонам и уронила:

— Бардак. Ты что, пил тут?

Он тут же щёлкнул пальцами. Все признаки мужского загула тут же испарились. Ответил:

— Пил.

— Что?

— Чего я только не пил сегодня, чтобы заснуть! Не помогает…

Снова застыл, а Нел не отставала:

— А ел?

Он задумался:

— Не хотел.

Потом, видно, мысль пошла дальше и он тем же деревянны голосом утвердил:

— Ты плохо ешь.

Нел мотнула головой:

— Не хочу. А откуда ты…

Лавиль с готовностью ответил:

— Докладывали. Сложный пациент!

Как неживой! Как умертвия Айсы! На вопросы отвечает. Просьбы выполняет. Что-то там анализирует даже, но неживой!

Лавиль усадил Нел в кресло, прикрыл тем самым плащом, сбегал куда-то и… Прикатил сервировочный столик. Пересадил её на диван. Сам уселся рядом и принялся пичкать её едой.

А она и не против. Только, если поровну: ты ешь, тогда и я ем! Ладно! Он послушно жевал, явно не ощущая вкуса, а Нел пыталась разговорить его снова. Она интуитивно понимала, если прорвутся эмоции, ему сразу станет легче. Эх! Где сейчас Илевей, с его волшебным, успокоительным чаем? Может и Лавиля пробрало бы?.. Смех смехом, а позвала Нел Илевея. Мысленно. Ещё и академию попросила позвать домового сюда для верности.

Может быть, и смешно это выглядело. Она тут выгорела, вероятно. А всё туда же! С академией общаться!.. Только что ещё сделать Нел не знала…

Илевей появился посреди комнаты. Словно из воздуха соткался. И с двумя здоровенными кружками.

Лавиль выпучился на домового. Нел расцвела. Илевей принялся костерить их обоих:

— Посмотрите на них, люди добрые! Это же надо! Это что же нужно делать с собой, чтобы вот так дойти?.. И ты декан хорош! И ты, девица ненормальная! Знаешь, что за такое бывает?

Он как раз подошёл к ней. Осторожно поставил "её" кружку. Кружка Лавиля уже стояла с другой стороны столика. Нелли потянулась к домовому. Вздохнула горестно:

— Знаю, Илевеюшка! Выгорела я!..

Возмутились оба. Декан воспитанно:

— Кто посмел!.. Это не точно!..

А домовой по-простому. Обнял её и зашептал на ухо:

— Ты что это удумала, болезная! Всё нормально с тобой! Истощение такое сильное, что не чуют маги в тебе источник магии. Но мы-то с Густом слышим… И не волнуйся за него. У Элвина он. Лечится…

Нел заплакала от облегчения. Не стал бы домовой лгать. Не стал бы. Достойным, мудрым, древним существом был он и не опустился бы до такого.

Она приободрилась. Взялась за кружку. И даже спрашивать не стала, что там. Лавиль с сомнением принюхивался, но всё-таки выпил. Махом. Как, наверное, пил всё в эти несколько дней. Сначала стимуляторы, потом и вовсе что попало…

Илевей одобрительно покивал, забрал кружки, негромко посоветовал Нел:

— Его в постель бы… А то, он скоро тогось…

И испарился…

Лавиль, и правда похоже, готовился "тогось", но бодрился изо всех сил. Нел вздохнула:

— Устала я что-то. Может быть…

Он тут же с готовностью подхватил её и отнёс в ту самую, свою, спальню. Уложил. Укрыл. И снова извинился:

— Прости, но мне нужно быть рядом…

Улёгся с другой стороны постели, как был, в брюках и рубашке. Нел попыталась вытянуть из-под него край одеяла и укрыть бедолагу. Он послушно помог ей. Укрылся. Затих.

А через некоторое время прошептал:

— Не получается… Спать…

Нел позвала тихонько:

— Иди сюда, Лавиль.

Он колебался с минуту, наверное, а потом придвинулся к ней ближе.

Нел легла повыше на подушки. Запустила руки в его шевелюру. Нежно погладила. Помнила ещё с Лиметты: ему нравилось так. Очень нравилось… Он сначала напрягся. Нел решила, что отбросит сейчас её руки. Нет. Вздохнул судорожно. И замер.

Ему нравилось. Чувствительная кожа головы, как у эльфов. Эль любила, чтобы её гладили так. И Мэй. И Лавиль. У него даже дыхание изменилось. Стало глубже. Размереннее. Но и напряжённее…

Нел не слышала того. Она почувствовала другое: этот самоубийца продолжал подпитывать её. Узнавала уже знакомую эйфорию. Что интересно, так "слышала" она только его магию целителя… Сколько лекарей лечили её! Та магия расслабляла, как и положено, но не больше.

Нел не стала ругать или увещевать его. Вместо